И всё же, он колебался. Пришло время, понял он, высказаться против этих решений. Постараться убедить её, что она призвала двух стервятников, которые уселись ей на плечи и жаждут не той, кто скоро усядется напротив – нет, они жаждут трона, стоящего рядом с ними.
– Вы можете идти, – свистящим голосом произнёс Маллик Рэл.
– Императрица, – выдавил из себя Жемчуг, – прошу вас, обдумайте хорошо слова Тавор, которые будут сказаны этой ночью. Она – ваш адъюнкт, и ничто этого не изменит. Никто не может изменить…
– Спасибо за совет, Жемчуг, – сказала Ласиин.
Он открыл было рот, собираясь продолжить, но замолчал. Поклонился Императрице, повернулся и вышел из зала.
Быть по сему. Эта ночь принадлежит им. Корболо Дома он уложит в другую ночь, как-нибудь на досуге, и да, именно так он и сделает. А может, заодно и эту ухмыляющуюся ящерицу, жреца. Почему нет? Шик пропал без вести, вероятно, мёртв. Итак, Жемчуг станет действовать, во имя Империи. Не Ласиин, но Империи, и этот миг – яснее, чем прочие, которые он мог припомнить, – когда сталкиваются две верности.
Храбрые мысли, но всю дорогу, пока он спускался во двор, другой голос снова и снова нашёптывал ему, вновь и вновь вторгался в мысли. Одно слово, обжигающее, как кислота, одно слово.
Хмурясь, Жемчуг спускался к нижнему этажу замка. Пятерня ждёт, когда ей дадут задание убить старика, бывшего жреца. И в этом деле Жемчуг тоже слишком долго ждал. Он мог заставить события раскрыться, дотянуться до Тайшренна – этот мерзавец практически сам похоронил себя, не говоря уж о целом гнезде скрытых помощников. О, имперский Высший маг желал находиться поближе к событиям. Но не участвовать в них.
Бедняга Банашар, преследуемый призраками, пьяный богослов, который просто хотел поговорить со старым другом. Но Маллик Рэл не желал, чтобы Тайшренна отвлекали. Потому что у жреца-джистала есть план.
Неужели Ласиин и вправду дура? Она ни за что не стала бы доверять им. Тогда в чём смысл присутствия этих двоих в зале? Вывести из равновесия Тавор?