– У меня острый нюх, Калдам Мехар.

При чём тут нюх?

– Я и не знал, что Когти-убийцы зареклись мыться.

– Это совсем другой запах. Агрессии и страха.

– Страха? Клянусь Худом, нас всего трое!

– Но один из этих троих – ты, Калам. Хотя, конечно, это не мешает им мечтать. Каждый хочет оказаться тем, кто тебя прикончит. За эту честь они будут драться.

– Болваны. – Он повёл рукой вокруг. – Вон там, высокие стены. Я не вижу света…

– Ворота нараспашку, – отметила адъюнкт, когда они подошли ближе.

– Не важно, – отрезала Ян'тарь. – Они уже здесь.

Все трое рывком развернулись.

Лязг, с которым адъюнкт достала из ножен меч, оказал куда более отрезвляющее воздействие, чем шорох длинного ножа Калама. То, что этого будет недостаточно, стало ясно сразу же, как только выше по улице, шагах в тридцати, проявился десяток фигур в плащах.

– В укрытие! – прошипел Калам, пригибаясь.

В воздухе замелькали, поблёскивая в лунном свете, вращающиеся серебристые дротики с зазубренными наконечниками. Большинство воткнулись в замшелую каменную стену у них за спиной. Распрямляясь, Калам выругался, увидев, что Ян'тарь устремилась к убийцам.

Их же десять человек, дурная баба!

Он ринулся вперёд.

В пяти шагах от стремительно надвигавшихся Когтей Ян'тарь обнажила меч.

Есть старая поговорка, что как бы страшен ни был убийца в перчатках, в сравнении с профессиональным солдатом он ничего не стоит. Ян'тарь даже не замедлила шаг, клинок двигался из стороны в сторону так стремительно, что уследить за ним было невозможно. Трупы падали наземь, хлестала кровь, звенели ножи, выпавшие на булыжную мостовую. В воздухе просвистел кинжал и глубоко вошел женщине в грудь, с правой стороны. Она этого словно и не заметила. Расширившимися от изумления глазами Калам наблюдал, как отлетела прочь голова, отсечённая легчайшим – на вид – касанием длинного меча. Потом он и сам присоединился к драке.

Двое Когтей отпрыгнули подальше, чтобы Ян'тарь не сумела до них дотянуться, и ринулись в ту сторону, где пряталась адъюнкт. Калам сдвинулся, чтобы зайти к ним слева. Заметив это, первый устремился наперерез, в надежде задержать врага, пока его товарищ расправляется с Тавор.