– Худу рассказывай, как ты не знал.

– Ладно. Засёк я тебя, когда ты вошёл. Услышал, ткань о струны трётся. Унюхал морантские боеприпасы. Что сложного?

– И всё равно мне врезал?

Смелый Зуб ухмыльнулся. Той самой неповторимой усмешкой, благодаря которой сукин сын и заработал себе прозвище.

Легана Брид спросил:

– Вы все здесь морские пехотинцы?

– Да, – подтвердил Скрипач.

– Значит, сегодня я тоже буду морпехом. Пойдёмте убивать людей.

Горлорез вскарабкался по сходням, пошатываясь, вывалился на палубу.

– Кулак, – выдавил он, силясь отдышаться, – нужно звать подкрепление… мы так долго не продержимся…

– Нет, солдат, – возразил Кенеб, не сводя взгляда с ожесточённого побоища на площади перед ними, с неуклонно редеющих рядов изморцев, теснимых невменяемой толпой, которая прирастала с каждым мгновением нападавшими, притекавшими со всех сторон, из окрестных улочек, переулков и проходов между складскими постройками. Ты разве не понимаешь? Мы встрянем сильнее, окончательно увязнем в этом болоте, и будем увязать всё глубже и глубже – так, что уже не сможем вырваться. Там слишком много колдовства… нижние боги, ещё немного, и у меня лопнет голова. Ему хотелось сказать это отчаявшемуся морпеху, но командиры не должны объяснять свои решения подчинённым.

В точности как адъюнкт. Тебе этого хочется, боги, как же тебе этого хочется, хотя бы ради того, чтобы увидеть понимание в их глазах. Но ты не можешь. Ладно, я начинаю понимать…

– Внимание, Кулак Кенеб! – послышалось предостережение Дестрианта. – Убийцы пытаются прорвать нашу оборону…

Горлорез с шипением развернулся, окликая морпехов на причале:

– Сержант! Взводы сюда, наверх! У нас Когти на подходе!

Кенеб посмотрел на Ран'Турвиана.