Внезапно всё прекратилось.
Фигура застыла над Жемчугом. Затем опустилась на корточки.
Видеть убийца ничего не мог, глаза заливало алым, в голове звенело, к горлу мутными судорожными волнами поднималась тошнота с привкусом крови, вытекавшей из обрубка языка.
Голос, мягкий и тихий, прорезал насквозь все мысли, все ощущения – беспощадно ясный и близкий.
– Моя последняя цель. Ты, Жемчуг. Можно было сделать это быстро. – В долгой паузе стало слышно медленное, размеренное дыхание. – Если бы не Калам Мехар.
Что-то воткнулось ему в живот. Глубже. Ещё глубже.
– Возвращаю тебе то, чем ты его убил.
Фигура распрямилась, отошла на пару шагов, но вдруг вернулась, уже когда по венам прошлись первые пугающие сполохи и огонь начал выедать глаза. Этот яд сохранял жертву в живых так долго, насколько возможно, подпитывал сердце всем необходимым, даже когда по всему телу один за другим начинали лопаться кровеносные сосуды…
– Ножи Калама, Жемчуг. Не знаю, чем ты думал. Невозможно открыть Пути, когда в руках отатарал. Так что мы с ним вместе тебя убили. Это правильно.
Апсалар двинулась прочь. Вдоль по проулку, прочь от гавани. Прочь от всего.
Существо, поджидавшее её на другой стороне прохода, там, где начиналась улочка, ведущая через реку в Мышиный квартал, выглядело несуразно тонким и словно бы сотканным из теней. Перед ним Апсалар приостановилась.
– Скажи Котильону. Я сделала всё, как он хотел.
Престол Тени издал шепчущий звук, похожий на вздох и почти бесформенной рукой потянулся куда-то в складки призрачного плаща, ухватился за серебристый набалдашник трости, ударил один раз по мостовой.
– Я видел, моя дорогая. Твой Танец Тени. От самого Бастионного спуска и дальше – я наблюдал.
Она молчала.