– Кто тебе сказал такое?

Старуха пожала плечами.

– Истории… они странствуют.

Она держала прялку, а с плеча свисал домотканый мешок. Дихара прошла мимо меня, всколыхнув высокую траву, и стала спускаться к реке. Остановившись, она повернула лицо в одну сторону, потом в другую, к чему-то прислушиваясь. Потом поставила прялку там, где трава была пониже, и сбросила с плеча мешок.

Я подошла немного поближе, но все же продолжала держаться на расстоянии, не зная, как отнесется Дихара к моему присутствию. Поглядев на нее сзади, я заметила, что длинные серебряные косы коснулись земли, когда она села.

– Можешь подойти ближе, – произнесла она. – Прялка не кусается. Да и я тоже.

Для старухи у нее был очень острый слух.

Я опустилась на траву в нескольких шагах. Откуда она знает о моем предполагаемом даре? Финч или Гриз болтали с ней обо мне?

– Что тебе известно о даре?

Дихара хмыкнула.

– Что тебе о нем мало что известно.

Этого ей не могли рассказать Гриз и Финч, совершенно уверенные в моих способностях – но возразить мне было нечего. Я вздохнула.

– Это не твоя вина, – сказала Дихара, нажимая ногой на педаль колеса. – Замурованные почти совсем уморили его, так же как в свое время Древние.

– Замурованные? Кто это такие?

Нога на педали замерла, и старуха, обернувшись, заглянула мне в лицо.

– Твой народ. Вы окружили себя шумом, который сами и творите, и замечаете лишь зримое. Но для дара это не годится.

Я всмотрелась в ее запавшие глаза – голубые, но настолько выцветшие, что казались почти белыми.

– У тебя есть дар? – спросила я.

– Не удивляйся. Ничего невероятного в этом нет, дар – не такая уж большая редкость.