– Они неудержимы. Одна такая лошадка стоит взвода солдат. Поразительно, чего можно добиться, правильно подобрав компоненты. Мы зовем их Жеребцами смерти.

Я почувствовала, как по спине побежал холодок.

– Откуда же вы узнали, как правильно подобрать компоненты? – спросила я.

– Да это все время лежало у нас под носом!

Этих слов мне оказалось достаточно. Поставщики знания. Так вот чем они заняты там, в катакомбах и пещерах. Раскрывают тайны Древних и поставляют Комизару рецепты уничтожения Морригана. Что же сулил он им в награду за эти услуги? Обещал наделы в Морригане? Но каким бы ни было вознаграждение, щедрым или ничтожно малым, разве сможет оно окупить унесенные жизни.

* * *

Мы ехали дальше по каким-то полям, но я мало что замечала, думая только о том, какой же должна быть армия, чтобы противостоять тому, что я увидела здесь. Наконец, мы остановились у подножия пяти высоких зданий вроде амбаров, но со стенами из сверкающей на солнце полированной стали. Исполинские хранилища пищи – на окраине изнывающего города.

– Почему? – спросила я.

– Великие армии должны быть сытыми. Людей и лошадей необходимо хорошо кормить. Этого хватит для похода без малого ста тысяч солдат.

– Похода? Куда? – я еще надеялась, что по милости богов могу ошибаться.

– А куда бы вы думали, принцесса? – усмехнулся Комизар. – Недолго уже венданцам оставаться во власти Морригана.

– Половина этих солдат – совсем дети.

– Юные, но не дети. Только морриганцы позволяют себе роскошь лелеять и нежить румяных младенцев. Эти – закаленные бойцы, как и взрослые, и идут в бой наравне с теми ради нашего общего будущего.

– Но потери. Вас ждут огромные потери, – возразила я. – Особенно среди юнцов.

– Вероятно, погибнет половина из них. Но в чем в чем, а в людях Венда никогда не испытывала недостатка. Эти будут погибать счастливыми, за идею, за общее дело, а кем их заменить, всегда найдется.

Я замолчала, пораженная масштабами его замыслов. Я подозревала, что он что-то затевает. Нападение на заставу. Что-то. Но не такое.

Мучительно я подбирала слова, но, не издав ни звука, сама поняла, что молить и убеждать Комизара бессмысленно. Все же мне удалось выдавить из себя слабым голосом, заранее понимая, что толку не выйдет: