– Да, терпение, – кивнул я. Я заработал это качество, как шрам, полученный в битве. Я рассказал Свену, что при мне поочередно находятся Каланта и Ульрикс, причем наблюдательная Каланта не упускает ни единой мелочи и обойти ее почти немыслимо. Зато Ульрикс, после того как целую неделю колошматил меня, убедился, что я – просто ничтожество и безропотно сношу побои. Он успокоился, решив, что от эмиссара можно не ждать подвоха. При возможности – а время от времени они подворачивались – мне удавалось утащить и схоронить в темном углу забытое или плохо лежащее оружие. Потом я прятал и перепрятывал его, пока не находил такое место, где его точно никто бы не нашел.

– И никто не хватился? Даже секиры?

– В Санктуме во время долгих ночных пиров и карточных игр вечно остается несколько забытых мечей. Проигрывая, игроки начинают нервничать и пьют все больше, чтобы успокоиться. А когда напьются, забывают, с чем пришли. Утром слуги собирают забытое оружие и относят в оружейную. С секирой просто повезло. Я приметил ее в чулане для кос и серпов. Целый день она там пролежала, и никто не хватился. Тогда вечером я перепрятал ее за поленницу.

Свен одобрительно кивнул, как будто я до сих пор был у него в учении.

– А что это было вчера вечером? Ты мог навлечь на себя подозрения во время боя на мечах!

– Я же поддался. Я проиграл. Первая кровь была моей. Все именно это и запомнили. Если кто и заметил, что я умею держать в руках меч, все давно забыто – победа Кадена затмила все.

Мы заметили, что Оррин подает нам знаки, и прекратили разговор.

– Доброе утро, наместник Обраун. Угощаете соколов мышами?

Мы повернулись на голос. Это был Гриз. Говорил он по-морригански, хотя прежде утверждал, что не знает этого языка. Я взглянул на Свена. Он ничего не ответил, только стал белым, как снятое молоко.

Мы с Оррином оба поняли: что-то неладно. Оррин схватился за меч, но я махнул рукой, останавливая его. Гриз носил два коротких меча, и сейчас обе его руки лежали на рукоятях. Кроме того, он находился слишком близко от Свена, чтобы мы могли напасть. А Гриз широко улыбался, явно наслаждаясь реакцией Свена.

– Спустя четверть века, да с таким украшением на морде, я тебя сразу-то и не признал. Но голос – твой голос тебя выдал.

– Фальгриз, – наконец заговорил Свен. Выглядел он так, словно увидал призрака. – У тебя и самого, вижу, на кумполе славные украшения. Да и брюхо ты отрастил знатное.

– Лесть тебе не поможет.

– В прошлый раз помогла.

Хотя великан мрачно хмурил покрытый шрамами лоб, в его глазах промелькнула улыбка.