Даже напряженная работа Совета не помешала Комизару подумать о моем убранстве и отправить гонца. Ни одна мелочь не ускользала от его внимания.

Я понимала, почему Комизар выбрал коричневое. Это платье, самое скромное из всех моих нарядов и, на его взгляд, неказистое, оно должно было контрастировать с пышным одеянием, приготовленным для меня на завтра. Я почти верила, что он и снегу приказал выпасть потому, что белизна служила для алого великолепным фоном. И уж наверняка на утро им было заказано яркое солнце, чтобы не огорчать народ.

Я оделась так, как он распорядился, но к простенькому коричневому платью добавила еще кое-что.

Я поднесла к губам перевязь Вальтера, коснулась мягкой теплой кожи (боль была такой же невыносимой, как в день, когда я закрыла ему глаза) и поцеловала на прощание. После чего надела ее и туго затянула.

Следующей подошла очередь связки костей, тяжелой и исполненной благодарности. Волосы я распустила по плечам. Сегодня не нужно было показывать всем мою каву. Все в Санктуме уже и так о ней знали.

Я надела купленный на джехендре амулет, массивное кольцо из кованой меди – подарок клана Аракан, пояс из сухих стеблей танниса, сплетенный девушкой с нагорной равнины Монпайр. Радушие Венды ко мне было многообразным, и каждый дар нес надежду.

Как страстно я желала поскорее покинуть это место, исчезнуть, раствориться вместе с Рейфом и оказаться в собственном мире, выбросив Венду из головы, словно ее и не было никогда, стереть из памяти последние несколько месяцев – и снова начать мечтать о счастливом конце, в котором так уверен Рейф. Я и сама не думала, что тоска по родине может терзать меня с такой силой – особенно сейчас, когда я поняла, что должна предупредить Морриган о надвигающейся опасности. Но – и отрицать это невозможно – иногда у меня вдруг возникало и чувство, что мне жаль расставаться с этим миром. Странное волнение охватывало меня внезапно – при виде девочки-служанки, робко опустившей взгляд под длинными трепещущими ресницами, Эбена – воина и трогательного мальчишки. Когда Эффира повторяла слова своей матери – коготь быстр и свиреп, лоза медленная и прочная. Когда десяток женщин примеряли, кроили и шили для меня одежду, и я ощущала, что в каждый стежок они вкладывают свои надежды. Они одеваются по-своему, даже если для этого приходится сшивать клочки.

А чаще всего это странное волнение ощущалось, когда со мной была Астер. Как вышло, что за короткое время я так полюбила эту девочку, так привязалась к ней?.. Словно подслушав мои мысли, она постучала в дверь и вошла. При ней была тележка и ее верная армия – Ивет и Зекия. Слишком маленькие и слабые, чтобы выполнять тяжелую работу, они старательно хватались за любые другие поручения в надежде, что в награду их покормят на кухне.