Он говорил так искренне. Он сам в это, похоже, верил, но его вера вызывала во мне лишь отторжение. Как и…

Незнакомая девушка замирает с удивлением на лице, а в груди ее – сочащаяся кровью дыра.

Небо, окрашенное в огненно-красный.

Обломки, обломки, обломки…

– Нет. – Я выдернула руку из-под горячей ладони и поднялась на ноги, проклиная себя за проявленную слабость. – Ты не тот же Касс, с которым я была счастлива. Я вообще больше не знаю, кто ты. – Я остановилась, но фраза казалась катастрофически неполной. Ее следовало завершить: – И не уверена, что хочу.

– Сионна…

Надломившая его голос нежность смешалась с отчаянием. Я решила не смотреть ему в глаза.

Пусть это было очередное проявление развивающегося во мне малодушия, но оно было необходимо, чтобы опять не остаться в дураках, увидев там призрачный след того, кого я все еще отчаянно желала видеть. Но иногда нужно сжечь все подчистую, чтобы на освободившемся месте могло произрасти что-то новое.

– В следующий раз, – сказала я, поражаясь твердому равнодушию собственного голоса, – сражаясь с чудовищем, Фридрих, как-нибудь сам не стань чудовищем.

* * *

Сэмми гонялась за летучими мышами, раздраженно тявкая, когда очередной крылатой твари удавалось зацепить ее и скрыться безнаказанной. Я хмыкнула, подумав, что подсознательно и от щенка ожидала несколько упавшего расположения духа – но, к счастью, драмы людей были не для собак.

Сириус спал, лежа на боку у подножия холма. Почва здесь была неровная, и один из покрытых травой бугров служил ему чем-то вроде неудобной, твердой, но все-таки подушки.

Мне повезло, что он спал. И ему повезло, потому что, спускаясь, я была уверена, что вытяну его на не самый приятный разговор. Оказавшись ближе, я увидела, что Сириус спит, зябко укутавшись в плащ Марко. Мою апатичную печаль внезапно пронзило какое-то глупое мелочное чувство. Потому что мне этот технически землянин ни разу свой плащ не предложил.

Ирриданца я нашла чуть поодаль. Сомкнув ладони за спиной, он смотрел на то, как далеко за горизонтом темнота ночи начинала постепенно разбавляться полосками сначала менее глубокого черного, затем темно-синего.

Мне казалось, Марко был несколько шокирован… нами. Людьми станций. После того как я высказывала ему все, что думаю о методах взаимодействия ирриданцев с людьми, он наверняка считал, что все мы поголовно гуманисты. В любом случае гибель целой станции должна была несколько пошатнуть его восприятие моей части человечества в качестве потенциальных союзников. Я бы разочаровалась, если бы это оказалось не так.