Это было на следующий день после нашего возвращения из Олдбери-Касл, и выдался этот день на редкость теплым и солнечным. Холли распахнула дверь кухни, выходящую в сад. Пели птицы, сверкали на солнце новенькие яркие листочки, комнату наполнил свежий весенний воздух, почти прогнавший запах копченой селедки, которую разделал Джордж. А приятнее всего было то, что все мы снова были вместе.

Всей нашей командой, включая меня.

Лично для меня еще одним поводом для радости была предыдущая ночь, которую я провела в своей старой любимой комнате на чердаке. Это было торжественное, знаковое возвращение. В честь него Джордж даже расщедрился на то, чтобы убрать с чердака большую часть своей одежды. Большую, но, правда, не всю, поэтому мне приходилось по-прежнему внимательно посматривать под ноги, чтобы не наступить на вылезший неведомо откуда носок или носовой платок. Но это мелочи. Комната на чердаке снова была моей.

Да, моей… и черепа тоже. На ночь я поставила его банку на старое место, на подоконник, откуда череп (по его словам) мог любоваться тихой ночной улицей и (а вот это гораздо ближе к истине) пугать малышей в доме напротив своим зловещим зеленым светом. Утром я принесла череп с собой на кухню – в конце концов, вместе со всем прочим мы праздновали и его возвращение тоже. Впрочем, череп был в своем репертуаре. Всего с полминуты он спокойно просидел в своей банке на столе, а затем скорчил Холли такую гримасу, от которой она уронила себе на колени тарелку с вафлями. После этого мне пришлось убрать череп со стола в темный угол за раковиной и слегка прикрыть банку сверху салфеткой.

Кстати, череп был не единственным приглашенным гостем за нашим завтраком. С нами на кухне сидел также Киппс. Мы не собирались приглашать его стать членом агентства «Локвуд и компания» (да он и сам этого не захотел бы), но хотели поговорить о том, чтобы он стал кем-то вроде консультанта, которого мы станем приглашать время от времени. Киппс пришел к нам сегодня как раз для того, чтобы обсудить это предложение, а заодно отпраздновать наше благополучное возвращение в Лондон. Сварились яйца, пожарился бекон, уже стояли на столе аккуратные, испеченные Холли вафли, щедро намазанные свежим маслом и политые медом. Можно было начинать.

Локвуд сидел во главе стола, передавал полные тарелки, следил, чтобы у каждого всего было вдоволь. Мне было приятно видеть, что Локвуд сегодня выглядит совершенно нормально, стал, можно сказать, самим собой. Ушла болезненная бледность с его лица, движения вновь стали уверенными и плавными. Правда, по себе я знала, что восстанавливаться после путешествия через железное кольцо нам придется еще довольно долго – я до сих пор ощущала слабость, по ночам мне снились непонятные тревожные сны. Впрочем, все эти симптомы постепенно шли на убыль, а уж в такое прекрасное утро, как сегодня, вообще легко было поверить в то, что очень скоро они окончательно исчезнут.