Я засыпала в своей собственной комнате, но очень часто просыпалась рядом с Эллой, которая обнимала меня, запустив мне руки в волосы. Я сбрила наголо всю свою копну колтунов, едва вышла из больницы, и новые волосы отрастали мягче и темнее прежних. Более похожими на волосы Эллы.

– Т-с-с, – шептала она, как всегда, когда меня успокаивала. – Все прошло. Все уже прошло.

Однажды в парке Хай-Лайн я встретила Одри. Она полностью сменила стиль: бронзовые, плотно прилегающие к голове волосы, ярко-красная помада и курточка-матроска с отложным воротником. Мне понравилось. Она выглядела как Эми Уайнхаус, косившая под Джеки О.

Мы с ней посидели на солнце в шезлонге и выкурили на двоих сигарету – французскую, из пачки в стиле поп-арт. Одри ни слова не спросила об Элле, или о том, как я поживаю, и вообще, что с нами было после того, как ее отец, угрожая мне пистолетом, выкинул меня за двери в долгую холодную ночь, полную опасностей похуже уличных воришек. Потому что она была Одри. И я любила ее за это.

Она улыбнулась, когда я закашлялась сладким импортным дымом, глядя на меня сквозь темные очки от Fendi.

– Ты, похоже, слегка растеряла свою крутизну?

Я вцепилась в этот драгоценный источник информации о том, какой я казалась со стороны два года назад.

– А она у меня была? Крутизна? Ну, когда мы жили вместе?

– Черт, да я тебя боялась до усрачки. И ты это знаешь. Ты выглядела как китайская кукла, в которую вселился демон. – Она сдвинула очки и взглянула на меня поверх стекол глазами с длинными стрелками. – Теперь ты кажешься малость… Не знаю, как объяснить. Потерянной.

– Как там Гарольд? – я резко сменила тему.

– В полном порядке. В очередной раз влюблен. Как всегда. А как Элла?

Я помолчала, глядя, как сигарета тлеет у меня в руке. В самом деле, а как Элла?

– У нее все разрешилось, – сказала я наконец. – Со всеми теми… стремными делами. С ними покончено.

– Отлично, – сказала Одри, явно закрывая тему. Она вытащила у меня из пальцев сигарету и последний раз глубоко затянулась, а потом загасила ее и убрала в карман. Обняв меня на прощание – вернее, прикоснувшись ко мне обоими локтями, – она быстро ушла, ни разу не оглянувшись.

Я знала, что этого делать не следует, но все равно то и дело проходила мимо дома Эллери Финча, глядя вверх, на его окна. Конечно, он пропал одновременно со мной, но его отец наверняка списал его со счетов как сбежавшего из дома. Насколько я знала, он даже не объявил его в розыск. Может, Финчи наняли частного детектива. Или им действительно не было до сына особого дела, как он сам говорил. Но я в это не могла поверить. Не понимала, как можно не любить Эллери Финча.