— Этот человек — опасный убийца, — сказал он Конрою. — Он убил девушку, которую я когда-то знал. Ей было всего пятнадцать. — Он пошатнулся и схватился за край витрины. — Не хотелось бы, чтобы полиция обнаружила меня здесь. Я еще должен кое-что сделать. Чтобы все исправить.

Конрой задумчиво посмотрел на него, потом наклонился и ударил еще не пришедшего в себя старика по лицу:

— Ладно, полиция с ним разберется. А лично я тебя здесь не видел. Уходи. Через заднюю дверь.

До того момента, как раздался взрыв, Салех просто бродил по Бауэри и размышлял, сколько еще будет внушать себе, будто на самом деле просто гуляет, а не разыскивает Джинна. Он заглядывал в тысячу лиц, радостно улыбался всем и нисколько не огорчался, когда в ответ на него смотрели с недобрым подозрением; и все-таки ни разу он не заметил знакомого лица, светящегося, как будто на зажженную лампу надели абажур. Да и сможет ли он узнать это свечение теперь, когда его зрение вновь стало нормальным?

Он уже начинал волноваться, когда до него донесся звук взрыва, а мгновеньем позже он ощутил, будто что-то мягко толкнуло его в спину. Все вокруг ахнули и повернули голову, а потом закричали, когда на тротуар обрушилась волна битого стекла.

Вместе со встревоженной толпой Салех побежал вперед, стало ясно, что все произошло в маленькой табачной лавке. Он не мог разглядеть никого внутри, но догадаться было нетрудно. После всех событий этой ночи и дня вряд ли это было просто совпадением. Салех поднялся на цыпочки и поверх голов различил цепочку крепких парней, охраняющих вход в лавку. Из толпы раздавались крики: звали властей, полицию, то и дело слышались слова «бомба» и «анархисты». Споткнувшись, на него чуть не упала полуобнаженная женщина; он протянул руку, чтобы поддержать ее, и заработал чувствительный шлепок.

А вот и он! У задней двери, выходящей в переулок.

К своему удивлению, Салех обнаружил, что Джинн по-прежнему светится, хотя и не так сильно, как прежде. Значит, какая-то часть болезни еще не прошла, а может, и навсегда останется с ним, как отметина после оспы.

Джинн был осыпан битым стеклом, что придавало его наружности еще больше блеска. Рассекая толпу, он на глазах Салеха быстро зашагал на юг, подальше от шума. Его обычно высокомерная осанка вдруг показалась неуверенной, даже угрюмой.

Что оставалось делать Салеху? Он поспешил следом.

Дома на Кристи-стрит, мимо которых быстро шел Джинн, по большей части еще спали, их серые фасады были хмурыми и непроницаемыми. Вновь обретенные воспоминания метались у него в голове и грозили вот-вот разорвать ее на куски. В них трудно было поверить: если бы еще час назад какой-нибудь прохожий на Бауэри прошептал ему в ухо имя «Фадва аль-Хадид», он бы понятия не имел, кто за ним скрывается.