— И ты там был?
— Да, мне хотелось прогуляться.
Джинн только фыркнул:
— А теперь, раз уже сообщил мне свою запоздавшую новость, ты вернешься домой или будешь дальше таскаться за мной по всему городу?
— Смотря куда ты идешь. Там будет что-нибудь интересное?
Конечно же, Джинн собирался идти один, но сейчас он вдруг подумал, что такая компания не будет слишком тягостной.
— Помнишь, как мы ездили надземкой? — спросил он.
— Довольно смутно. Я был тогда в не лучшей форме.
— Тогда давай прокатимся снова.
Скрипучий состав, качнувшись, остановился, и Салех зашел в почти пустой вагон, взволнованно озираясь. Джинн наблюдал за ним с улыбкой. Несомненно, старый колдун как-то связан с этим внезапным выздоровлением, — скорее всего, он просто извлек из головы мороженщика искру, но расспрашивать о подробностях Джинн не стал. Да они и не имели особого значения, раз мороженщик, похоже, не враг ему.
Они опустились на сиденья в конце вагона. Поезд резко тронулся, и Салех испуганно подпрыгнул. Джинн в окно разглядывал знакомые картины просыпающегося города: дети, перебегающие с крыши на крышу, пары, пьющие у окна утренний чай. Однажды его лицо вдруг стало печальным; он закрыл глаза и откинул голову.
— Могу я поинтересоваться, куда мы едем? — нарушил молчание Салех.
— В Центральный парк. У меня там встреча с одной женщиной.
* * *
В четыре утра пекарня Радзинов выглядела мрачно. У Голема был свой ключ, выделенный ей миссис Радзин на всякий случай; она отперла дверь и закрыла ее за собой на задвижку. Она наизусть знала каждый сантиметр пола и могла бы испечь утренний хлеб с закрытыми глазами, но в темноте пекарня казалась ей зловещей. Знакомые столы напоминали могилы. Через пустую витрину в комнату проникал слабый, призрачный свет уличных фонарей.
Ей больше некуда было идти. Дом перестал быть ее домом, и она боялась встретить там Майкла, потому что пока не была готова к этому. Может, она его вообще больше никогда не увидит. Равви, Джинн, Анна… и вот теперь Майкл — все они по очереди исчезали из ее жизни.
Из кармана плаща она достала пачку обгорелых листов, которые забрала из кабинета Майкла. Разложив бумаги на столе, она в задумчивости уставилась на них. Больше всего ей хотелось убежать от них как можно дальше. Или сжечь их в печи, а потом сделать вид, что никогда их не находила.