Этлау величественным жестом (именно величественным, несмотря на свой малый рост) остановил хозяина.

– Не волнуйся, чадо моё. Прикажи отдельно подать обед для меня и вон того доброго сына Святой Матери нашей, – не лишённым изящества жестом Этлау указал на Фесса.

Неясыть чуть не лишился дара речи от изумления. Что нужно этому инквизитору? Решил расплатиться за позор в Больших Комарах? Тогда он выбрал не самое удачное место… или, как раз напротив, очень удачное. Чем больше жертв – тем тяжелее обвинения. А жертв будет действительно много, если только он, Фесс, всерьёз сцепится здесь с отцом-экзекутором.

Трактирщик засуетился, раздавая подзатыльники недостаточно расторопным, по его мнению, служкам. Этлау, походя раздавая благословения, прошествовал к столу, где застыли Фесс и его спутники.

– Я хотел поговорить, – не тратя время на приветствия, холодно сказал инквизитор. – Полагаю, беседа будет для нас небезвыгодна.

Что?! Святая Инквизиция в лице своего обер-мучителя первого ранга предлагает сделку?

Очевидно, это слишком явно отразилось на лице Фесса, и Этлау угадал, о чём думает его визави.

– Да, я хочу кое-кто тебе предложить.

Народ вокруг них медленно расползался кто куда. Конечно, святые отцы ведут страшный и многотрудный бой против многоликого греха, перводвигателя отца всех бед, труд их тяжек и свят, но… кто ж, скажите честно, сам без греха? А вдруг выкорчёвывать оный грех начнут именно с тебя, да ещё, поймав на нетвёрдом знании канона, обвинят в ереси? Нет, лучше уж убраться отсюда подобру-поздорову.

– Пойдём отсюда, – внушительно сказал Этлау. – Поговорим без лиших ушей.

– Мои друзья не могут быть лишними, – твёрдо сказал Фесс.

Этлау пренебрежительно наморщил нос. – Не геройствуй понапрасну. Твои слуги просто выполняют приказ. Им ничто не грозит. Гном известен как доброе чадо Святой Церкви, на орков же махнул рукой даже Аркин. Они закостенели в язычестве, и кара, ожидающая их в посмертии, куда страшнее всех мук и пыток этого света.

Глаза Этлау вновь фанатично блеснули, и Фесс в который уже раз подумал, что инквизитор, похоже, и в самом деле ничуть не сомневается ни в правоте своего дела, ни в той участи, что, по его мнению, ожидает сородичей Прадда.

– Ну хорошо, – Фесс поднялся. Сейчас он уже горько жалел, что посох остался среди поклажи.

Трепещущий от почтительности корчмарь проводил их в небольшую чистую горенку, застеленную разноцветными домоткаными половиками. Стол был покрыт праздничной расшитой скатертью, и на нём уже дымились миски с горшками.

– Садись, Неясыть. – Этлау опустился на лавку. – Садись и не смотри на меня волком. Оставим на время раздоры и поговорим.