169 — нойта — северн. "ведьма";

170 — сатайред — коннемарск. "ублюдок";

171 — горица — птица с тёмно-зелёным оперением и тонким длинным клювом. Водится в северных лесах. Наравне с ястребом считается любимой птицей бога войны Бринона потому, что её крик похож на звук боевого рога. Перья этих птиц разрешается вплетать в косы только мужчинам, прошедшим Посвящение, как символ того, что они созрели для войны и боевых походов;

Глава 16

Глава 16

***

Тёмные своды леса закрывали усыпанное звёздами небо зубчатым пологом. Листва шелестела под легкими порывами свежего ветерка. Невидимые птицы протяжно перекрикивались в унисон ночным шорохам. Эти звуки и мерное покачивание в седле убаюкивали. Я часто вздрагивала, судорожно хватаясь за поводья, чтобы в полудрёме не свалиться под тяжелые когти драконида и не опалить факелом лицо.

Впереди маячило жёлтое пятно огня. Северянин то поднимал свой факел высоко над головой, то водил им в стороны, выхватывая из обступающей нас тьмы грозно встопорщившиеся кусты дикого шиповника, поросшие мхом и лишайником валуны и заваленные хвоей холмы муравейников.

— Что ты надеешься увидеть там, капитан? — насмешливо окликнула его я, когда он в очередной раз очертил огненный круг вокруг себя.

— В темноте могут прятаться опасные твари, Кошка, — назидательно сказал Коннар. — Лишняя осторожность не помешает!

С его стороны донеслось звяканье поводьев и недовольный храп драконида: наёмник остановил скакуна и спрыгнул на землю. Я последовала его примеру и нагнулась вперёд, чтобы понять причину. Северянин воткнул факел в землю и, выругавшись, принялся оттаскивать с дороги уродливую корягу. Я молча наблюдала, как его руки поднимают и отбрасывают в сторону толстые ветви, словно те весят не больше пушинки.

— Не доверяю темноте, — проговорил Коннар. — Никто не знает, что она таит в себе. Что может кинуться на тебя в следующий момент.

Его голос прозвучал хрипло и низко, выдавая затаённую тревогу. Я невольно подумала: а не сталкивался ли бывший капитан с этим самым "чем-то"?

— Были случаи? — невозмутимо спросила я: пугаться одной только таинственности не хотелось.

— Бывали, — резко бросил Коннар и отшвырнул в придорожные кусты остатки коряги. — Когда-нибудь расскажу.

Он запрыгнул в седло и причмокнул, понукая понурившегося драконида. Я пожала плечами: потом так потом, и тронулась следом.