– Так в чём же дело?

– Да хулиганит кто-то, вот беда. И мы никак не можем изловить этого чертяку-грамотея!

– Столько народу понаехало на стройку века и не можете поймать одного какого-то… – Тут начальник вставил нечто непечатное. – Поймать и доставить ко мне! Я покажу ему и пыль, и быль…

Историю эту – с плакатами – Варфоломей Кикиморов услышал от строителей, когда на работу оформился. Но кроме этого услышал он – уже от других работяг – будто начальник строительства большую награду назначил за поимку «шибко грамотного преступника».

– Ты парень молодой и энергичный, – сказали работяги, стараясь быть серьёзными. – Займись этим делом.

– А как я им займусь?

– Ружьё тебе дадим. Сядешь ночью под мостом, покараулишь.

– Ружьё? – Кикиморов скривился. – Ерунда! Тогда уж лучше с демонитом караулить!

Мужики расхохотались. И долго потом – за спиною Кикиморова – переговаривались о том, что «заставь дурака богу молиться, он и мост взорвёт».

Задним числом легко сойти за умного – поругать недальновидных строителей-покорителей. Но правды ради надо бы и похвалить. На первых порах это племя скитальцев искренне верило в свою высокую и светлую звезду – в виде электрической лампочки. Люди жили без комфорта, в палатках, почти по-окопному, но жили, не тужили, полные задора и огня. Это была огромная и дружная, весёлая семья, которая, конечно, не без урода.

Таковым оказался огненно-рыжий Кикиморов.

Взрывные работы очень даже приглянулись Ворке – домашнее прозвище Варфоломея. Во-первых, таёжный воздух. Не шибает, как на бойне, – хоть затычку делай для ноздрей. Во-вторых, река под боком. Купайся, либо удочку бери, тайменя карауль на перекате, а то и просто так лежи себе на золотом песочке, загорая. Красота!

А самая главная прелесть крылась вот в чём. Имея сильный разрушительный характер, Ворка испытывал большущее и ни с чем несравнимое удовольствие, разрывая на куски дремучий покой беловодского края.

«Что там – бойня?! – восхищался он. – Тут земля, тайга в руках дрожит обречённой коровой и с копытков срезается в момент! Только шерсть шмотками шелестит в облаках! И за две, за три версты всё потеет со страху – на гнёздах и в берлогах! Летят и бегут без оглядки росомахи, волки, рысь, глухарь и всякая другая шелупонь!.. Да что тут говорить! Горы запросто кидаем к облакам! Плотина, бляха-муха! Сурьёзнейшая вещь! Скоро в каждом доме запылает лампопуля деда Кумача!»

С юмором у парня было туговато. Он поверил мужикам, что начальник строительства и в самом деле назначил большую награду за поимку «шибко грамотного преступника». И по вечерам – время от времени – Ворка затаивался в красноталовых кустах возле моста. Смотрел на плакат, где красовалась подновлённая надпись: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!» Терпеливо караулил. Курил по-воровски – в кулак. Ни на минуту, кажется, он не расслаблялся и ни отводил глаза от плаката. И, тем не менее, утром, когда только-только рассветало, плакат опять испорчен был непонятно откуда взявшейся «пылью».