Вот тогда впервые Серьга и подумал: «Драться нужно уметь! Нужно мастером быть в этом деле. Мастер знает, где поставить золотую точку! Кажется, так мой прадед поговаривал…»

Серьга начал боксом заниматься в школе – секция была. И у него неплохо получалось. Тренер хвалил его неутомимую дыхалку, длинные выносливые руки – достают противника повсюду на ринге. Кряжистый коротконогий тренер с покатым низким лбом неандертальца, с волосатой выпуклой грудью частенько повторял: «В жизни кулаки нужней всего!» Серьга молчаливо соглашался, завистливо глядел на тренерские маховики. Угловатые, грязные, они представлялись отлитыми из чугуна – оттягивали руки до земли. Такими кулаками можно камень крушить и железо горячее мять. А в маленьких светло-сизых тренерских глазах словно бы светилось выражение: сила есть – ума не надо.

И у паренька во взоре стало уже появляться нечто подобное. Он придумал себе «грушу» – простой мешок, набитый речным песком – прицепил к потолочной матице в сарае. После школы или в выходные, натянув боксерские перчатки, Серьга так нещадно колотил эту «грушу» – крыша сарая трещала, готовая рухнуть.

– Ты чо? – рассердился отец. – Очумел?

– А чо такое? – спросил запыхавшийся «боксёр».

– Да ты же завалишь сарай! Иди вон к сортиру, там сделай перекладину, подцепи эту тушу и молоти, скоко хочешь.

Серьга так и сделал. Он занимался боксом остервенело, азартно. И день за днём глаза его, привыкающие смотреть туда, куда бьёшь, становились холодными суровыми глазами бойца.

И вдруг что-то с парнем случилось. Он бросил «грушу» колотить. Мечтательным стал и растерянным. А затуманенный взгляд всё что-то искал и искал за рекою…

6

Любовь – это, наверное, когда человеку хочется быть лучше самого себя – во имя другого.

После встречи с Олеськой паренёк удивительно преобразился. Через день да каждый день чистую рубаху требовал у матери. Тренировки забросил – это ещё ладно. Он стихотворных сборников целую груду набрал в библиотеке, а вдобавок ещё прикупил кое-что в магазине. Упорно глядя в потолок, то мрачнея, то веселея, он зубрил, талдычил Пушкина, Фета, Майкова, Тютчева…

Стихи – как высшее проявление восторга перед земным бытием – сделались его постоянными спутниками.

Серьга похудел, скулы потеряли роскошный молодой румянец, зато покрылись благородной бледностью. Стал он выглядеть солиднее и старше своих лет. Заинтересовался родословной: узнал про серебряный чистяковский топорик, про пещеру за Ревущими Быками. Мечтал Олеське подарить тот неведомый клад, которого, может быть, сроду и не было.