На высоких обезлюдевших крепостных стенах и на крыше княжеского терема лежал толстый слой снега, а за стенами на берегу Днепра виднелись простые деревянные дома – городище Подол. Никогда еще мне не доводилось бывать в таком заброшенном месте.

Как только Амадео проник в деревянное жилище правителя-европейца и как следует рассмотрел литовца, платившего хану дань в обмен на трон, он заторопился в монастырь.

Воспользовавшись вампирским умением сливаться с тенями и сбивать с толку тех, кто замечал ненароком, как он крадется вдоль земляных стен, Амадео проскользнул внутрь.

Я все время держался рядом, но не считал нужным вмешиваться или давать наставления. Я пришел в ужас, ибо монастырь оказался бесконечно хуже, чем представлялся мне в его горячечных видениях.

Он молчал и с горечью взирал на келью, где на столах стояли горшочки с краской, – здесь он писал свои иконы. Он увидел длинные земляные коридоры, где молодым послушником раздавал заживо погребенным пищу и воду.

Наконец Амадео вышел и, весь дрожа, приник ко мне.

– Я бы погиб в земляной келье, – прошептал он, глядя на меня, словно умоляя понять важность сказанного.

Его лицо исказилось от боли, и он, поспешно отвернувшись, спустился к полузамерзшей реке в поисках отчего дома.

Найти его не составило труда. Каково же было удивление и смущение его домочадцев, когда на пороге их нищего дома возник великолепный венецианец, ослепивший всех своим блеском.

Я продолжал держаться поодаль, удовольствовавшись обществом безмолвного ветра и прислушиваясь к доносившимся издалека голосам.

Через несколько минут Амадео вышел под падающий с неба снег, оставив семье целое состояние – груду золотых монет.

Я хотел взять его под локоть и утешить. Но он отвернулся, избегая моего взгляда. Его мучила какая-то навязчивая мысль.

– Там была моя мать, – прошептал он, глянув в сторону реки. – Она меня не узнала. Так тому и быть. Я отдал им все, что мог.

Я снова попытался обнять его, но он отмахнулся.

– Что же случилось? – спросил я. – Что ты высматриваешь там, на реке? Что ты собрался делать?

Как я жалел, что не могу прочесть его мысли! А он, казалось, разозлился и исполнился решимости. Ветер трепал его каштановые волосы.

– Отца не убили в степи, – дрожащим голосом выговорил он. – Отец жив. Он там, в кабаке.

– Хочешь повидаться с ним?

– Непременно. Нужно сообщить ему, что я не умер! Ты слышал, о чем мне рассказали в доме?

– Нет, я решил, что вам нужно побыть наедине. Видимо, я ошибся?