– Давно ушел, – ответил он. – Кто бы мог подумать?

Я попытался прочесть его мысли, но они путались и постоянно сбивались. Все равно что преследовать разбегающихся мышей.

– Смотри мне в глаза! Когда ты последний раз его видел?

– Двадцать, тридцать лет назад? Не помню год. Какая разница?

Большего я добиться не смог. Я осмотрел жалкое помещение, где воск с одиноких свечей капал на пожелтевшие черепа, и, обернувшись к полоумному, уничтожил его Огненным даром так же милосердно, как его предшественника. Я и по сей день считаю свои поступки милосердием.

Оставался только один. Он вел гораздо более интересное существование, чем прочие. Я нашел его в красивом доме за час до рассвета. Без особенных сложностей я выяснил, что он устроил себе укрытие в подвале, но свободное время проводит за чтением в прилично обставленных комнатах. Он и одевался довольно сносно.

Я также понял, что он не способен распознать мое присутствие. При жизни ему было лет тридцать, во Крови – не более трехсот.

Я все же открыл дверь, взломав замок, и появился перед ним. Он в ужасе поднялся из-за письменного стола.

– Сантино, – сказал я, – что с ним стало?

Хотя он пил кровь как последний обжора, длинные черные волосы только подчеркивали худобу его лица и непропорционально крупные кости. Дорогая одежда в стиле семнадцатого века и черная грязь на кружевах.

– Во имя дьявола, – прошептал он, – кто вы такой? Откуда вы взялись?

Его мысли лихорадочно заметались, и я отказался от попытки выудить из них необходимые сведения.

– Я дам вам удовлетворительные объяснения, – сказал я, – но сперва ответьте мне. Сантино. Что с ним случилось?

Я намеренно сделал несколько шагов по направлению к нему, и его перекосило в пароксизме ужаса.

– Помолчите немного, – сказал я и предпринял еще одну безуспешную попытку прочесть его мысли. – Не пытайтесь бежать. Ничего не выйдет. Отвечайте.

– Я расскажу все, что знаю, – опасливо пообещал он.

– Должно быть, вы знаете немало.

Он покачал головой.

– Я приехал из Парижа, – дрожа, сообщил он. – Меня послал вампир по имени Арман – глава нашего собрания.

Я кивнул, словно его невразумительные речи не причиняли мне невыносимой боли.