Рошаманд выстроил этот замок во французском готическом стиле уже давно, впервые приехав на север, в Англию, и до сих пор любил эти высокие узкие арки. Замысловатая и изысканная архитектура времен зарождения готики завораживала его, восхищала до глубины души. Даже сейчас ему ничего не стоило расплакаться от восторга в каком-нибудь огромном соборе.

Бенедикт и не представлял, как часто Рошаманд отправлялся в одиночестве побродить по соборам Рейна, Отена или Шартра. Многое в жизни можно было разделить с Бенедиктом – многое, но не все. Каждый раз, оказавшись в церкви, он переживал кризис поистине космических масштабов – и заливался горючими слезами, оплакивая утрату веры.

Лестат – рассеянно подумалось вдруг Рошаманду – знаменитый принц Лестат его понял бы. Лестат, поклонявшийся одной лишь красоте. С другой-то стороны, влюбляться издалека в знаменитостей вроде Лестата и воображать, что они-то стали бы тебе идеальными спутниками – дело нехитрое.

Более поздние пристройки к этому замку Рош выполнил уже в стиле высокой готики. Приятно было наблюдать, как смертные, изредка переступавшие порог его жилища, от восхищения теряли дар речи.

Он терпеть не мог, когда его здесь беспокоили! Надо полагать, другие бессмертные, устраивающие себе личные заповедные уголки, святилища, где надеются обрести мир и покой, тоже такого не выносят.

Никакой модернизацией здесь и не пахло. Замок, все такой же холодный и неприветливый, как и пятьсот лет назад, словно бы вырастал из скалистых утесов на Западном побережье неприступного и неукротимого острова.

Лет двадцать назад, правда, Рош установил на речке, что текла по глубокому ущелью под замком, электрогенераторы, устроил хранилище для топлива, а заодно чуть углубил восточную гавань и приспособил ее для современных яхт – однако электричество в замке приберегалось для телевизоров и компьютеров, но не для обогрева или освещения. Именно компьютеры и доносили до Роша самые свежие новости о творящемся вокруг безумии. Компьютеры, а не телепатические голоса – от них он давным-давно уже научился отключаться. Нет, Бенджи Махмуд убедил его: времена изменились.

А ведь ему-то хотелось, чтобы все оставалось как прежде!

На острове не было ни единой живой души, кроме них двоих, да еще живущей дальше по ущелью семьи старика-смотрителя: он сам, его жена да бедная слабоумная дочка. Старик смотрел за резервуарами с топливом и генераторами, а вдобавок днем прибирался в замке. Платили ему щедро. Еще он присматривал за моторной яхтой Роша – большой мощной яхтой, с которой Рош без труда управлялся на море и в одиночку. От ближайшей земли остров отделяло сорок миль. Рошаманда это совершенно устраивало.