Меня начало клонить в сон.

В зеркале что-то появилось. Я сморгнул, думая, что зрение обманывает меня, но видение стало четче и яснее. Крохотное бесформенное облачко с красным отливом.

Оно вихрилось и росло, потом съеживалось и разбухало снова, то словно бы выцветало, то снова наливалось багрянцем и сгущалось.

Оно двигалось ко мне, плыло, движимое биением и вращением бесчисленного множества красноватых щупальцев, прозрачных и тонких, как паутинки – ни дать ни взять подводное существо с миллионами чуть светящихся отростков.

Я не мог отвести от него глаз. Зеркало словно бы превратилось в обычное стекло. Облачко двигалось ко мне из темного и туманного иного мира, в котором чувствовало себя как дома.

Внезапно оно приобрело сходство с красноватой головой Медузы. Крохотное темное личико окружено было ореолом извивающихся змеевидных щупалец, вот только без змеиных голов. Все в целом так и оставалось рубиново-красным, полупрозрачным. Пока я завороженно смотрел, лицо – ибо то было именно лицо – заметно увеличилось в размерах, стало примерно со старинную серебряную монету в полдоллара. Бесчисленные щупальца удлинились, стали еще тоньше и деликатнее. Они плясали, плясали и извивались, тянулись за раму зеркала.

Я вскочил на ноги и подошел к камину. Посмотрел прямо в стекло.

Лицо все росло и росло, я уже различал на нем крохотные блестящие глазки и что-то вроде рта – круглого эластичного рта, постоянно меняющего очертания, но силящегося оставаться именно ртом. Масса алых щупалец заполонила все зеркало, до самой оправы.

Лицо все росло, а вместе с ним увеличивался и рот, черный провал, растянутый в улыбке. Черные, полные жизни глаза сверкали.

Казалось, диковинное существо и в самом деле приближается ко мне, приближается к разделяющей нас стеклянной преграде. Вот лицо уже сравнялось в размерах с моим лицом.

Темные глаза обрели вполне человеческие ресницы и брови. Проявилось и подобие носа, а вокруг прорези рта возникли губы. По всему зеркалу растеклась густая прозрачная краснота этого видения, мягкий, ускользающий алый отблеск, цвет крови, пропитывающей трубочки отростков и само лицо, медленно темнеющее лицо.

– Амель! – вскричал я, судорожно ловя ртом воздух…

Темные глаза отрастили себе зрачки и воззрились на меня, губы изогнулись в той же улыбке, что и безгубая прорезь рта совсем недавно. На лице расцвело выражение неизъяснимой, безграничной любви.

К любви примешивалась и боль, нескрываемая боль. Они, любовь и боль, так слились воедино, что мне едва хватало сил смотреть на это лицо. Во мне, в самом моем сердце, тоже проснулась вдруг безумная боль, расцвела пышным цветом, вышла из-под контроля. Я долго так не вытерплю!