Рядом со мной откуда-то возник Хэртстоун. По выражению его лица, как всегда, невозможно было понять, о чем он думает. Его шарф, по неизвестным причинам, был уже не в красно-белую полоску, а в красно-белую клеточку, то есть в ромбик. Мы стояли и смотрели, как Алекс шествует прочь.
– Что это было? – спросил я.
– В языке жестов нет для этого слов, – ответил он руками.
На третий день нашего плавания Ти Джей крикнул:
– По носу земля!
Я думал, надо говорить «прямо по курсу земля», но мало ли, вдруг во времена Гражданской войны было принято иначе.
Мы все столпились на носу «Большого банана». Впереди, насколько хватало глаз, простиралась ало-золотая равнина, словно мы плыли прямо в пустыню Сахара.
– Это не Бостон, – заметил я.
– Это даже не Мидгард. – Хафборн нахмурился. – Если наш корабль следует течениям, которые несли бы Нагльфар, то…
– Мы у берегов Вигрида – поля последней битвы, – подхватила Мэллори. – Того, где все мы однажды погибнем.
И вот что странно – никто не заорал: «Полный назад!»
Мы будто к месту приросли до тех пор, пока «Большой банан» не причалил возле одной из дофигальона пристаней, выдававшихся в море. На краю ее стояла группа мужчин и женщин в сверкающих доспехах и ярких плащах. Боги явились поприветствовать нас.
Глава XLVI Я получаю в награду махровый халат
Глава XLVI
Я получаю в награду махровый халат
Вдоль безлюдного побережья тянулся самый длинный в мире тротуар, а вдоль него, в свою очередь, торчали тысячи пустых ларьков, мили направляющих поручней, чтобы очереди не путались, и указатели в разные стороны, типа: