— Пойдем — поманил Неизвестного за собой старик. Они снова собираются увлечься своими россказнями. А вы пока решайте, решайте свои вопросы, и с подготовленным итогом возвращайтесь к нам.

Они вышли из здания, дунул ветер, и старик придержав широкую шляпу рукой, закутался плотнее в одежды.

— Холодно и горько как в театре драмы. Принимаете нас за сборище бандитов? Я знаю, вас очень трудно впечатлить, Йом сказал нам. Изначально мы думали, что вы имперский советчик и доверять вам значит продаться добровольно в темницы.

— Почему вы стали членом подполья? Что с вами случилось?

— Знаете, я всю жизнь мечтал быть учителем. Честолюбиво представлял себя высоким, стоящим у доски с замершей рукой перед таблицами, полными символов, и с устрашающим взглядом ждать ответов школяров, заранее подготовясь драть их за ошибки, даже если они такими не являлись. — старик громко рассмеялся сам себе. — Всегда мечтал обучать детей, и кем стал? Посмешище… Дворником. Столько лет учиться, и так прогореть. Такое возможно только у нас, в нашей любимой стране, называемой ныне Островной империей. Все школы скупились частными лицами и учителей уволили. Меня, как историка за бессмысленность предмета. Вы представляете? Историю назвать нецелесообразной и не оправданной.

Когда я только начал работать я глупо верил, что высокий уровень образования в обществе, знание своего прошлого, поможет скорее решать социальные проблемы, все больше людей станут приобщаться к интеллектуальному труду и так далее… Конечно они приобщались! Какую славу сыскала книга Даниэля Симона — искусство лжи. Просто шикарно! Нет, я ничего не имею против науки, но ее стали использовать для одной цели: манипулирования. Тут то я и прозрел величайшее образованное общество. Все копившееся внутри него вылезло наружу. Мне не нравились сеи картины. Сделать я ничего не мог, но шок словил от того, что однажды услышал яркое заявление одного такого полоумного профессора, что вся история переписывается с позиции протянувшего дольше.

Не знаю почему, но как ошпаренный я вгрызся в архивы и шарился в бумагах, сравнивая и состыковывая исторические справки, и велико было мое удивление и горечь, когда все они противоречили друг другу. Я понял, что ни черта не знаю о истории своей страны, и не узнаю, тогда я, в общем, и уволился… Мы уже подошли к вашему гениальному убежищу?

— Не совсем, старайтесь вести себя потише. Люди смотрят не благожелательно.

— Простите меня, правда простите, я так давно не высказывался скопившееся внутри, что сорвался на первом едва знакомом человеке.