— Прикид типа — по тебе дурка рыдает, — то ли одобрил, то ли осмеял Паша, изучив махровый халат Милены. — А чо? Поедем в бутики. Там все из одной дурки, но, девочки, не из нашей.

— Могу одолжить пальто, — предложила Варвара.

— Сидеть, пристегнуться, не ныть. Такими бабами надо украшать витрину, не уродуя тряпьем, — хмыкнул Паша, пялясь в разрез халата.

С тем и отбыли. Милена смотрела в окно и ощущала, как струйками, по малой капле, копится в душе серость постылой осени. Но сегодня она много внятнее видела, откуда сочится тоска. Город был ей немил. Город содержал так мало серебра и так много фальши, что нуждался в ярком солнце, хоть как-то заполняющем его пустоту. Но тучи наплывали плотнее, лили серость и вымывали следы улыбок с лиц.

— Плоскость, — поморщилась Милена.

— Что? — не поняла Варвара.

— Ваш мир, он определяется нами, как плоскость, — задумчиво повторила бывшая ученица Тэры. — Людям тесно, и растут они, как деревья в неухоженном лесу. Искаженные, слабые. Горы далеко, а болото вот оно, рядом.

— Что, все — чахлые?

— Не все. Вы вполне хороши, — через силу улыбнулась Милена. — Только болото охотнее всего харчит сильных. Я вижу перед собой мир, где нет тяжких потрясений, и люди забыли, что такое настоящая беда рядом, и как надо всем быть вместе. Вас много, вы друг друга давите. И, что мне особенно противно, этот город убежден, что его закон жизни — основа мирового устройства. Сейчас слово вспомню... аксиома.

— Милена, иди ты в жопу, — с чувством выговорил Паша. — Я только опохмелился, не мути мне трезвость бредом. Типа — договорились?

Пришлось кивнуть и хотя бы демонстрировать хорошее настроение. Хватило его до того самого места, которое Паша назвал 'бутики' и где, по его же пояснениям, следовало добыть одежду. Тратить много времени на подобную глупость Милена не намеревалась. Но бутики оказались неподражаемо нелепы... Бессмысленные по большей части тряпки, штампованные украшения и горы неудобной обуви охраняли куда надежнее, чем жилища людей и самих людей, даже детей. В магазины неохотно пускали плохо одетых, хотя туда вроде бы идут — за одеждой? На халат Милены охрана воззрилась, 'придерживая челюсти у колен', как сказал Паша. Собак в бутики не разрешали водить. То есть строго и без исключений нельзя, таково правило... которое нарушили при первом ленивом рыке вууда.

Милена презрительно вздернула верхнюю губку, наблюдая Бэль, огромную невидимку, нагло разлегшуюся перед носом у охраны. Вууда в ней не видели, но чуяли и боялись так, как в Нитле не смог бы распоследний временный житель, с трудом удерживающий человечий облик. Халат Милены сделался вполне хорош, стоило повести плечами и стать несравненной. Теперь по крайней мере три этажа — а бутики выходили все на открытую галерею и просматривались свободно — пялились на гостью, постанывая и роняя слюни. В одном из магазинов возникла давка, одетые в мех девицы яростно рвали с вешалок белые махровые халаты, очень похожие на надетый на Милену. Кто-то полуобморочно шептал 'это она', его жадно выспрашивали — кто, но в самом факте значимости незнакомки в махровом халате сомневаться не смели.