— Виллан, — сказал кто-то, и у Эмер закружилась голова.

Её подхватили под локти и помогли сесть, но она вскочила почти сразу, отталкивая гвардейцев, которые хотели помочь.

— Это для вас он — виллан и медвежий башмак! — сказала Бодеруна громко и четко. — А для меня — мой единственный сын, моя плоть и кровь, и вы не смеете оскорблять его. Требую справедливости, Ваше Величество!

— И вы ее получите, — бросила королева. — Свиток останется у нас, — она передала документ о покупке и усыновлении лорду Саби, который появился возле ее кресла, как призрак. — Наше решение. Сэр Годрик признается приемным сыном нашей сестры Геновефы из Вира, но так как усыновление произошло втайне от ее супруга, лишается права носить фамилию Фламбар и лишается всех прав на наследство Фламбаров. Оружейные мастерские передаются в ведение леди Фледы. Пусть сэр Годрик вернет ключи от главной мастерской. И печать. Без промедления.

Сопровождаемый тихими смешками, Годрик снял с шеи цепочку с сердоликовой печатью, подошел к королеве и положил печать у ее ног. Его широкоплечая фигура, не утратившая достоинства даже без опояски, напомнила Эмер старинные южные статуи из королевского сада. Он казался ей самым красивым и благородным из всех живущих на земле. И вот — виллан. Простой виллан. Насмешка судьбы.

Отойдя от трона, он приблизился к леди Фледе, которая сидела рядом с дочерью:

— Разрешите попрощаться…

Но она отвернулась так резко, что Эмер мгновенно вскипела гневом. Вместе с матерью отвернулась и Острюд.

Годрик поклонился обеим, но заговаривать больше не пытался.

Кто-то толкнул Бодеруну к выходу, и она тяжело упала. Годрик подошел и преклонил колено, помогая ей подняться.

— Обопритесь о мою руку, матушка, — сказал он спокойно.

— Годрик! — крикнула Эмер, бросаясь за ним.

Он оглянулся и остановил ее одним взглядом — холодным, чужим.

— Куда это ты собрался, волчий хвост тебе в глотку! — закричала Эмер на него. — Почему называешь эту женщину своей матерью?! Она — ведьма и лгунья! Мерзкая лгунья! — и она даже замахнулась, чтобы ударить Бодеруну, но Годрик перехватил ее руку.

— Пока я жив, — сказал он, — никто не посмеет ударить мою мать.

Бодеруна благодарно плакала, приникнув к плечу обретенного сына.

— Ты сдался? Ты поверил ей? — Эмер вырвалась и потерла запястье, которое этот медведь сдавил слишком сильно. — А как же я, Годрик?

— Подождите, матушка, — сказал он, подводя Бодеруну к колонне, оставив под присмотром гвардейцев, а потом снова вышел на середину. — Ваше Величество, достопочтенные лорды, — сказал он, глядя куда-то поверх голов, — графиня Поэль, которая была отдана мне в жены, до сих пор невинна. Я не познал ее, как муж познает жену, и когда открылась правда о моем рождении, прошу считать наш брак недействительным или расторгнутым по обоюдному согласию, как будет угодно Вашему Величеству, — он поклонился королеве, — и графине Поэль, — он поклонился жене. — Позвольте удалиться.