Проповедник перевел дыхание, в этот момент из толпы послышался голос:

– Это лишь ваше мнение, проповедник.

Прихожане ахнули от ужаса и завертели головами в поисках охальника. Молчали лишь Пити, произнесший это, и проповедник, тотчас же впившийся в него взглядом.

Вне себя от возмущения, проповедник ткнул пальцем в Пити, словно хотел пригвоздить его к стене.

– Я слышу вас, я вижу вас, сэр, – закричал он. – И знаю, кто смеет перебивать слово Божие в доме Божьем!

– Откровенно говоря, видал я дома и получше, – заметил Пити.

Он вальяжно двинулся вперед, любуясь снопами искр, весьма эффектно летящих из-под ног при каждом шаге, а перепуганная паства шарахалась от него в разные стороны. Что за зрелище!

– И хотя я не могу не согласиться, что мой тесть иногда теряет самообладание, не всегда держит себя в руках, несмотря на это, я полагаю, добрые прихожане заслуживают более… как там говорится?.. более полного и непредвзятого изложения событий.

– Ты посмел бросить мне вызов, демон? Мне, Джорджу Уайтфилду, служителю всемогущего Господа в колониях? Какое ты имеешь право богохульствовать, любезнейший?

– Сейчас покажу, – ответил Пити и мгновенно понял, что это противоборство тоже было предписано ему свыше, как и прежнее – с Алкидом, более того, оно ему нравилось, но, ясное дело, тоже ничем хорошим не закончится.

– Хватит! – зарычал Уайтфилд.

Во время перепалки он, казалось, вырос фута на два и раздался на фут вширь. Пити тоже подрос и стал крепче, что очень ему пригодилось, когда проповедник одним прыжком выскочил из‐за кафедры, схватил ближайшую дубовую скамью за край и, подняв одной рукой, размахивал ею, как ребенок, целящийся палкой в шишку.

– Да знаешь ли ты, на кого замахнулся, недоумок? – насмехался Пити.

Он швырнул конец скамьи в голову проповедника. Тот увернулся, молниеносно кинулся вперед и боднул Пити в живот.

Впоследствии о том, что собственными глазами видели битву преподобного Уайтфилда с самим дьяволом (так они определили смуглого человека), заявляло впятеро больше народу, чем все население Массачусетса, но на деле это была какая‐то жалкая пара сотен человек, которые с визгом ринулись в церковный двор. Туда же примчались городские зеваки, отбросив свои не столь благочестивые заботы воскресного утра, чтобы полюбопытствовать, из‐за чего, собственно, весь сыр-бор. Они завороженно наблюдали, как Уайтфилд и Пити Уитстроу (который, разумеется, не был дьяволом и даже не состоял с ним в кровном родстве, только через брак), награждая друг друга тумаками, выкатились из церкви во двор, трижды его обогнули (надо сказать, троекратность в таких делах – что‐то типа традиции), потом залезли на стену (ничего себе, правда?) и на колокольню со шпилем, где колокол звонил каждый раз, когда Пити или проповедник его бодали. БОМ! БОМ! БОМ!