– Стоп, минуточку! Это не моих рук дело, уверяю тебя! Я не этот… черт, как его? Локо-нави-гатор.
– Локонавт. Это из старинной песни:
Люблю я локонавтку, Просторы в тишине Уносят далеко ее, Доверив сердце мне. Порой с косичками она, А то стара, седа. В каких краях добавили Те лишние года? Она достанет летом лед И розочки в снегу. За ней ходил бы круглый год, Я знаю, я смогу.– Ух ты, здорово! Конечно, ты поешь замечательно, но что‐то я раньше такой песни не слышал.
– Ну тебе, наверное, знакома более ранняя версия. Старинные песни то и дело меняют темы, а то, глядишь, встряхнутся и сольются с другой песней, впитывая со временем новые слова. Когда я впервые услышала эту, в ней говорилось об аэронавте, но «локонавт» прекрасно вписывается. Как ты считаешь?
– Угу, и с каких же пор в этой песне локонавт?
– Ну, я только что его добавила. Ты только подумай, твоя напасть должна происходить на самом деле, но пока про нее не сложат песню – такому не бывать. Однако, Пити, ты прав, самому тебе такого не сотворить. Выбрать стезю для другого, да так, чтобы тот застрял там до конца дней своих, способен лишь невероятно могущественный локонавт, сильный, как прибой, улыбка ребенка или вулкан. Отменить путевку может только тот, кто ее выписал. Так что колесить тебе по этой дороге, пока не рухнешь. Но кому же пришло в голову так тебя подставить? Что‐то я не знаю таких кудесников.
– Не знаешь? Зато я знаю. Да и ты с ним встречалась, помнится.
Перлин одарила Пити пустым (что не так-то просто для умной женщины) взглядом.