Мерик положил лютню Ни’лан на колени и посмотрел на гладкое дерево. Лютню вырезали из сердца дерева нифай, когда оно умерло. Он начал нежно перебирать струны. Звук напоминал тихий вздох, легкий шепот человека, которому ужасно хотелось заговорить. Мерик погрузился в музыку, сыграл несколько простых аккордов. Он готовил свое сердце к жестокой битве.

Позволив голосу лютни успокоить себя, Мерик задумался об Элене. Ради чего она и все они сражаются? За свободу, как говорит Джоак? Или за нечто материальное? В музыке сердце-дерева стали возникать картины дома Мерика, замка в Стормхейвене. И эти чудесные воспоминания на короткое время унесли элв’ина прочь от сражений.

К действительности Мерика вернул звук шагов в коридоре. Пальцы элв’ина перестали перебирать струны. Он бесшумно поднялся с постели, держа лютню, словно меч, и подошел к двери. Теперь снаружи не доносилось ни звука, но Мерик чувствовал, что кто-то стоит у порога.

Он сдвинул в сторону задвижку и быстрым движением распахнул дверь – в коридоре замер маленький мальчик. Эл’вин опустил лютню. Он не сразу узнал сжавшегося от ужаса Тока.

– Что ты делаешь у моей двери? Почему ты не в левиафане? Там тебе не грозила бы никакая опасность.

– Я… я спрятался, – робко ответил Ток. – Вместе с лошадьми.

Мерик нахмурился.

– Не самый разумный выбор, мальчик. Под водой, с мер’ай, тебе ничего бы не грозило.

– Я не хотел уходить к ним, сэр. Вы… во всем мире я знаю только вас.

Мерик покачал головой.

– Ну ладно, а зачем ты подкрался к моей двери?

– М-музыка. – Ток показал на лютню, которую Мерик продолжал держать в руке. – Мне так хотелось ее послушать. От нее мне становится хорошо.

Элв’ин вспомнил, что Ток всегда оказывался рядом, когда он начинал играть. Мальчик был околдован песнями лютни. Мерик уселся на кровать и положил лютню на колени.

– Музыка напоминает тебе о доме?

Ток пожал плечами.

– У меня не было дома, сэр.

Мерик приподнял брови.

– Как так?

Ток нервно переминался с ноги на ногу, стоя на пороге каюты и не решаясь войти.

– Я был сиротой и жил на улицах Порт-Роула, сэр. Потом начал плавать юнгой, чтобы заработать себе на жизнь. Море стало моим единственным домом.