Могвид вздрогнул. Ему хотелось бы игнорировать грядущее перерождение, но в глубине сердца оборотень догадывался, что окончательная смена облика неизбежна. Человеческая часть угрожала подчинить его истинную природу. Даже Мисилл понимала образы Фардейла лучше, чем он. И не только потому, что послания волка становились все путанее, а потому, что способность Могвида принимать их уходила.

Он посмотрел на сияющую в небе луну, полную и яркую.

«Еще один месяц… А потом все пропало…»

– Хватит мечтать, – проворчал Крал, проходя мимо. – Тащи сюда котелок!

Горцу уже удалось разжечь небольшой костер. Подхватив вместе с котелком миски, Могвид пошел к нему. Великан раздувал пламя, с его оттаявшей черной бороды капала вода.

– Где этот элв’ин с настоящими дровами? – возмутился Крал. – Пора накормить пламя чем-то более существенным. – В его глазах отражались огоньки.

Могвид поставил на землю принесенную посуду и отошел, стараясь не поворачиваться спиной. Всю свою жизнь он провел в густом лесу и даже сейчас, несмотря на человеческий облик, не потерял звериного чутья. Что-то дикое и необузданное было в этом высоком горце. И с каждым днем дикая натура проявлялась все сильнее, как и в случае с Фардейлом. Возможно, это из-за приближения к Тор-Амону, предположил Могвид. Близость древней родины его народа распаляла в душе Крала старую ярость. Но, находясь рядом с горцем, Могвид порой сомневался в справедливости своего объяснения.

– Я… Я пойду поищу Мерика и Тайруса. Помогу им собрать побольше дров.

– Проверь, чтобы каждый притащил не меньше охапки! – прорычал Крал, поднимая глаза к небу. – Сегодня ночью пойдет снег, холодина будет страшная.

Кивнув, Могвид отошел от костра. Но он не собирался никого разыскивать. В конце концов, у каждого есть свои обязанности по хозяйству. А кроме того, в лесу совсем стемнело – как прикажете их искать? Вместо этого, едва исчезнув из поля зрения Крала, Могвид направился к ручью. Он услышал голоса Мисилл и Ни’лан и на цыпочках подкрался поближе, чтобы разобрать, о чем они говорят.

– Как дела у маленького Родрико? – спросила воительница, имея в виду младенца-нифай – его назвали в честь погибшего резчика по дереву, – и зачерпнула ведром воду из ручья.

Взяв у нее ведро и поблагодарив за помощь, Ни’лан застенчиво улыбнулась.

– Малыш растет и подпитывается духом моего дерева. – Свободной рукой она поправила лямку, которая удерживала ребенка. – И не он один. Мои груди наливаются молоком. Я смогу его кормить, когда семя отделится.

– И когда же это произойдет? – Мисилл вытащила второе ведро, расплескав немного воды.