Щупальце тьмы рванулось вдоль посоха, и Родрико пал на колени.

Ужасный призрак высосал жизнь из резчика по дереву меньше чем за мгновение. С жалобным криком старик иссох, а затем бездыханным упал на снег – скрюченная пустая оболочка человека. Ветвь в его руках обратилась в прах.

– Позор! В нем оставили так мало жизненной силы, – визгливо заявила демонесса. – Он только раззадорил меня.

– Сколько поколений семья Родрико служила нам… – Ноги Ни’лан подкосились. – Что ты наделала?

– Не жди ответа. – Крал подхватил ее под локоть. – Она перебежала к Черному Сердцу, переродилась, покорная его воле.

– Переродилась? – Горький смех раскатился по лесу. – Оглядись вокруг, горец. Сама земля искорежила мою рощу. Горе, утрата… это немыслимо. Когда умирающее дерево Ни’лан позвало меня, боль возросла стократно. Я не могла вынести соприкосновения его чистой души с моей зараженной.

Жалобный вопль взвился к небесам.

Спутники Ни’лан попадали на колени, не в силах слышать этот отчаянный крик. И только нифай удержалась на ногах.

Пронзительный стон Цесилии медленно замер.

– Черный Корень нашел меня, слабую и беспомощную. Я позволила ему сделать со мной все, что он хотел. Да и какое это имело значение? Позже я была рада, что не сопротивлялась. Прикосновение Черного Корня избавило меня от проклятия земли. Его огонь вернул мне разум и указал истинного врага.

– И кто же этот враг? – спросила Ни’лан.

– Земля, моя крошка! – Призрак вперил в нее тяжелый взгляд. – Жестокая, суровая, неумолимая земля. Черный Корень обещал помочь мне отомстить. И я использовала все свое умение, чтобы собрать гримов воедино, проломить Северную стену, охранять перевалы. Ничто не должно помешать его замыслам.

Ни’лан замерла неподвижно, но Мисилл, все еще стоя на коленях в снегу, спросила:

– И что же это за замыслы?

– Он заставит землю рыдать, как рыдают мои сестры. – Глаза Цесилии горели безумием. – Пусть ее перекорежит так, как перекорежило мой родной лес.

– А ребенок? – Мисилл медленно встала. – Какая роль уготовлена ему?

От этого вопроса демонесса, казалось, растерялась. Ее взгляд впился в младенца, покоящегося на руках воительницы.

– Он… Он мой…

– Темный Властелин не догадывается о твоем ребенке? – медленно произнесла Мисилл. – Ведь правда? Ты утаила его от своего хозяина.

– Он… – Цесилия задрожала и повторила: – Он мой.