Все немного посмеялись и повосклицали, но недолго, сдавленно и довольно робко. Говард и Дженкинс сказали, что, пожалуй, пойдут. Пока Фенелла провожала их за зеленую дверь, Имоджин смела буковки от «Скраббла» в косметичку, где они хранились.
– Хорошо, – сказала она. – Значит, это, наверное, был какой-то злобный дух. А где Джулиан?
– Решил не возвращаться. Скоро уже звонок, – отозвалась Шарт, отмахнувшись от упоминания о Джулиане без малейшего смущения и даже с некоторым раздражением.
Салли невольно встревожилась. Шарт больше не увлечена Джулианом Эддименом – это яснее ясного. Что бы у них там ни произошло по дороге к телефону, это было окончательно. Похоже, отчасти Шарт сияла еще и поэтому. Чего Салли не могла понять, так это почему у нее сжалось сердце, если Шарт так радуется. У Салли возникло такое чувство, будто она обречена, будто теперь ей волей-неволей придется пройти какое-то тяжкое испытание. И это было так же необъяснимо, как и то, что Шарт, очевидно, была совершенно уверена, что Салли сейчас на ферме Манган, в гостях у Одри Чемберс. Это просто какое-то недоразумение! Но Шарт не способна врать и при этом еще и сиять от облегчения. Салли не знала, что и думать.
За зеленой дверью зазвенел звонок – всем в Школе пора спать. Говард и Дженкинс ушли как раз вовремя.
– Пойдем спать, – сказала Шарт. – Я с ног валюсь от усталости.
Салли – просто по привычке – двинулась наверх следом за сестрами. Возня со стаканом страшно вымотала ее, и Салли устала и впала в уныние: все ее старания ни к чему не привели – только убедили Имоджин, что она злой дух. Бестелесному сознанию Салли было больно оттого, что Имоджин так решила.
–
В ожидании Филлис она порхала по спальне, наблюдая, как сестры раздеваются. Мыться все поленились, даже Имоджин, которая раздевалась аккуратнее остальных. Фенелла была готова первой. Она надела короткую сероватую нейлоновую ночную рубашку – живот некрасиво выпирал – и теперь бродила по комнате и рассматривала рисунки на стенах.