«Хорошо, – послала она мысль Нэшу. – Передавайте мне послания, если так нужно».

– Ну, – немного растерянно начал Нэш, – они посылают свою любовь, конечно. И свою горькую скорбь по Арчеру, и облегчение, что вы живы. И Ханна особо просила передать, что Пятныш выздоравливает. Миледи… – Король прервался. – Файер, – поправился он. – Почему ты согласна разговаривать с моей сестрой и братьями, но не со мной?

Она огрызнулась: «Если Бриган сказал, что мы разговаривали, он лицемерил».

Нэш помолчал.

– Он так не говорил. Видимо, я его неправильно понял. Но ты ведь говорила с Кларой и Гараном.

«Клара и Гаран не воины. Они не умрут», – подумала она для него, но, подумав, тут же поняла, что это не причина. Ведь Гаран может умереть от болезни, а Клара – родами, Тэсс – от старости, Брокер и Роэн – если на них нападут во время путешествия, а Ханна может упасть с лошади.

– Файер…

«Пожалуйста, Нэш, пожалуйста. Не заставляй меня думать о причинах, просто оставь в покое. Прошу!»

Это его обидело. Он повернулся, чтобы уйти, но потом остановился и обернулся снова:

– Еще кое-что. Твоя лошадь на конюшне.

Файер в недоумении бросила взгляд на скалы, где серая лошадь топтала копытами снег. Она послала свое замешательство Нэшу.

– Разве ты не говорила Бригану, чтобы он прислал твою лошадь? – спросил он.

Файер повернулась кругом на месте и впервые взглянула прямо на него. Статный и бравый, на губе – новый тоненький шрам, плащ скрывает кольчугу и кожаные доспехи.

– Ты ведь не про Малыша говоришь? – спросила она.

– А, точно, – ответил он, – Малыш. В общем, Бриган подумал, что он тебе нужен. Он внизу.

Файер бросилась бежать.

Она так много плакала с тех пор, как нашла тело Арчера, плакала из-за ничтожнейшей мелочи, и всегда слезы беззвучно катились по ее лицу. Но, увидев, как Малыш, спокойный, тихий, с его вечно лезущей в глаза челкой, прижался к перекладине стойла, чтобы дотянуться до нее, Файер заплакала совсем по-другому. Казалось, она вот-вот задохнется от силы рыданий, скрутивших ее, или что-то внутри нее разорвется.

Муза, встревожившись, вошла в стойло следом за ней и гладила по спине, пока она прижималась к шее Малыша, пытаясь отдышаться. Нил подавал платки. Толку не было. Она никак не могла перестать плакать.

«Это моя вина, – снова и снова повторяла она Малышу. – Ох, Малыш, это все я виновата. Я должна была умереть, а не Арчер. Арчер не должен был умирать».