– Вот именно. А воск, которым покрыты хвоинки, полезен для шкуры. – И Синтара милостиво произнесла: – Дозволяю тебе оказать мне такую же услугу.

Когда «Смоляной» неспешно выполз на илистую отмель, Элис узрела фантастическую картину и немедленно преисполнилась жгучей зависти. В преддверии надвигающегося вечера солнце заливало светом и жаром открытый речной берег. На нем тут и там виднелось не менее дюжины драконов всех вообразимых цветов – а за драконами ухаживали молодые обитатели Дождевых чащоб. Некоторые драконы мирно спали на высохшей грязи. Двое стояли у самой воды, нетерпеливо глядя на двух мальчишек, которые бродили вдоль берега с острогами наготове, высматривая рыбу. На дальнем краю залитой солнцем отмели растянулся длинный золотой дракон, подставив уже угасающим лучам сине-белое брюхо. Рядом с ним мирно спала девочка-подросток, розовая чешуя на ее черепе блестела так же ярко, как шкура дракона. Самый крупный дракон, высокий и черный, стоял поодаль от реки, солнечные лучи темно-синими искрами играли на его распростертых крыльях. Эти крылья чистил обнаженный по пояс молодой человек, тело которого было покрыто чешуей почти так же плотно, как драконья шкура. На другом конце пляжа девушка усердно обметала веником, сделанным из кедровых веток, спину синего дракона. На затылке девушки от каждого движения подпрыгивали черные косы. Дракон переступил и вытянул заднюю лапу, чтобы девушка могла обмести и ее.

– Я и не знала, что за драконами присматривают люди. То есть мне было известно, что охотники добывают им пищу, но я не подозревала…

– Они и не присматривают. Или не присматривали. – Лефтрину всегда каким-то образом удавалось перебить ее так, что это звучало не грубо, а по-дружески. – Это новички. Те хранители, о которых ты уже слышала. Которые вместе с драконами должны будут отправиться вверх по реке. Вряд ли они находятся здесь дольше одного-двух дней.

– Но некоторые из них еще совсем дети! – воскликнула Элис.

И отнюдь не беспокойство о подростках заставило ее разволноваться. Обычная зависть, решила Элис про себя. Эти юнцы делают то, что в ее воображении должна была делать она сама. Иногда она мечтала, как первой подружится с драконом, как будет ласково прикасаться к нему и завоюет его доверие. Вспоминая, как описывали «птенцов» Альтия и Брэшен, она представляла себе этих драконов слабоумными пресмыкающимися, требующими понимания и терпения, чтобы их врожденный разум пробудился к жизни. То, что она увидела на берегу, разбило вдребезги все ее грезы: никакая она не спасительница драконов, не единственная, кто способен понять их.