Элис все так же смотрела на него. Седрик встретился с ней взглядом, приглашая поспорить. Она поджала губы и даже прикусила, но затем покачала головой.

– Я страшно устал, Элис. Уверен, ты понимаешь.

«Просто уйди. Пожалуйста».

Ему хотелось внимательнее рассмотреть лицо, но только не у нее на глазах.

– Я знаю, что ты устал. Прости. Что ж, я уже поговорила обо всем, кроме того, что меня сюда привело. И я не знаю, как лучше к этому подобраться, если не прямо. Седрик… Перед тем, как мы покинули Удачный, когда мы еще только готовились к поездке… Гест не передавал для меня никакого подарка? Что-нибудь на память? Может быть, что-то, что ты должен был отдать мне во время пути?

Седрик уставился на Элис, искренне сбитый с толку. Подарок ей на память от Геста? Да что ей взбрело в голову? Гест не из тех, кто дарит кому-то сувениры, а тем более людям, которые так недавно и всерьез его рассердили. Седрик не произнес этого вслух. Он лишь покачал головой, сначала легонько, а затем, когда она сощурилась, с подозрением глядя на него, уже решительней.

– Нет, Элис, – добавил он. – Он ничего через меня не передавал. Клянусь.

– Седрик… – настаивала она, тоном умоляя его отбросить притворство. – Может быть, он велел тебе не говорить мне или не отдавать это до тех пор, пока я… даже не знаю… пока я не оправдаю каких-то его надежд или… не знаю. Седрик, будь со мной откровенен. Я знаю о медальоне. Я нашла его, когда заправляла постель. Медальон с портретом Геста внутри. Медальон, на котором написано: «Навсегда».

При первом же упоминании о медальоне сердце Седрика запнулось и пустилось вскачь. Закружилась голова, перед глазами замелькали черные пятна. Медальон. Как он мог так сглупить, оставив медальон там, где его мог увидеть кто угодно? Заказав портрет, Седрик пообещал себе всегда носить его на себе, чтобы тот каждый миг напоминал ему о человеке, так сильно изменившем его жизнь. Навсегда. Это слово он выгравировал на крышке медальона. Маленького золотого медальона, за который заплатил из собственного кармана. Который сам подарил себе на день рождения. Какой глупый, бессмысленный, до смешного уместный поступок!

Теперь же его молчание слишком уж затянулось. Элис смотрела на него, и в ее глазах горело болезненное и неохотное торжество.

– Седрик! – снова окликнула его она.

– А, этот медальон…

Ложь, ему срочно нужна ложь… Какое-то оправдание, какая-то причина владеть подобной безделушкой…

– На самом деле он мой. Это мой медальон.

Слова вырвались так легко. И повисли в тишине комнаты, несомненные и необратимые. Все вокруг замерло. Седрик не смотрел на Элис. Если она и продолжала дышать, он этого не слышал. Но сам он дышит? Медленно, неглубоко. Можно ли отменить мгновение? Седрик желал, чтобы его не было, старался вернуть все обратно своей неподвижностью.