Седрик доедал размякшие куски рыбы и овощей со дна миски, собирая их руками, когда дверь палубной надстройки открылась. Он застыл, надеясь, что этот человек, кем бы он ни был, пройдет дальше, в кубрик. Но она вошла на камбуз.

Элис посмотрела на него, заглянула ему в миску, молча открыла буфет и запустила руку в корзинку. Достала оттуда ложку и положила на стол рядом с ним.

Так же безмолвно она налила себе кошмарного кофе и остановилась, сжимая кружку в руках. В полумраке он не мог понять, смотрит она на него или нет. Затем Элис вздохнула, подошла к столу и села напротив Седрика.

– Сегодня я несколько часов ненавидела и презирала тебя, – буднично сообщила она.

Он кивнул, признавая справедливость ее осуждения, хоть и не был уверен, что она видит в темноте его лицо.

– Теперь уже нет, – произнесла Элис без мягкости, а скорее решительно. – Я не испытываю к тебе ненависти, Седрик. Я даже тебя не виню.

– Хотел бы я сказать то же самое, – с трудом сумел выговорить он.

– За долгие годы я так привыкла к твоим остроумным замечаниям.

Мертво. Вот как звучал ее голос. Мертво.

– Почему-то сейчас они не кажутся такими забавными, как прежде.

– Я говорил всерьез, Элис. Я стыжусь себя.

– Лишь теперь.

– Звучит так, как будто ты все еще на меня сердишься.

– Да. Я все еще сержусь. Не ненавижу – я так решила. Но сержусь я, как никогда еще не сердилась. Наверное, если бы я тебя ненавидела, то просто ненавидела бы и дальше. Но стоило мне понять, что лишь человек, которого я любила, мог причинить мне такую боль, как вся ненависть тут же прошла. Вот почему я так рассержена.

– Я сожалею, Элис.

– Я знаю. Хотя от этого и не легче, но я знаю, что ты сожалеешь. Сейчас.

– На самом деле я давно из-за этого переживал. Почти с самого начала.

Она махнула на него рукой, словно отметая поток извинений. Прихлебывая кофе, Элис как будто спорила о чем-то сама с собой. Седрик ждал. Наконец она заговорила почти обычным тоном:

– Я должна кое-что узнать. Прежде чем я сдвинусь с мертвой точки, прежде чем смогу что-то решить, мне надо знать. Ты с Гестом, вы смеялись надо мной? Потешались над тем, насколько я легковерна, насколько наивна, раз так ничего и не заподозрила? Остальные друзья Геста знали? Мои знакомые, те люди, которых я считала друзьями, – кто из них знал о моей глупости? О том, как меня обманывают?

Седрик молчал. Ему вспомнились застолья в узком кругу, за полночь, в уединенных верхних комнатах гостиниц Удачного. И вечеринки в логове Геста, когда они распивали бренди в дружеской компании и веселье длилось еще долго после того, как Элис стучалась в дверь, чтобы пожелать всем спокойной ночи и уйти к себе.