Было страшно.

Проклятье! Да меня всего колотило от ужаса!

Но – оборот, еще один, и вот уже плавно подалась ручка, а потом внутри возникла физиономия лепрекона, и дверь с оглушительным грохотом захлопнулась прямо у меня перед носом!

В тот же миг оборотень стремительным прыжком ринулся в атаку; Рамон спешно утопил спусковой крючок и хоть стрелял едва ли не в упор, вновь промахнулся!

Оборотень совершенно невероятным образом скрутил корпус, используя инерцию движения, пробежался по стене и с разбега прыгнул на констебля. Но тот уже метнулся прочь, и запоздалый удар просто придал дополнительное ускорение. Рамон так и прокатился по коридору, оставив меня с оборотнем один на один.

Страхи? Все страхи были в моей голове, зверь страхов не знал.

Зверь знал лишь, что он хочет жрать. Жрать и убивать, но в первую очередь – жрать.

Голод понукал его лучше всяких страхов, и когда он прыгнул на меня, я не стал искать спасения в таланте сиятельного, а просто распахнул дверь номера, которая открывалась наружу! Оборотень подобно пушечному ядру врезался в неожиданное препятствие; острые когти пробили филенку, а миг спустя в нее всем своим весом ударилась немаленькая туша, и дверное полотно просто сорвало с петель. Зверь шибанулся о косяк, взвыл, выламываясь из деревянных кандалов, и я бросился наутек. Сразу налетел на поднимавшегося с пола напарника, вновь сбил его с ног и сам рухнул рядом.

Проклятье!

Когда оборотень отшвырнул в сторону выломанную филенку, я перевалился на спину и выставил перед собой трость в тщетной попытке хоть ненадолго задержать взбесившуюся зверюгу.

Надежды на это было немного, но тут грохнул выстрел.

Револьвер Веблей – Фосбери в руке Рамона плюнул огнем, враз лишив слуха и ослепив на правый глаз; оборотень поймал пулю широкой грудью и оступился. Миг спустя страшная рана затянулась сама собой, словно чудовище растворило в себе семнадцать граммов свинца и меди, но констебль не переставал жать на спуск автоматического револьвера, пока не расстрелял весь барабан.

Шесть пуль четыреста пятьдесят пятого калибра – это вовсе не мало. Шесть пуль четыреста пятьдесят пятого калибра позволили выгадать несколько драгоценных секунд.

Этого времени хватило мне, чтобы подняться с пола, приставить трость под углом к стене и со всего маху приложить ее подошвой сапога точно в стык нижней трети. Хрустнуло дерево, заскрипел сминаемый металл, механизм разломился надвое, и оборотня я встретил тычком расщепленной деревяшки. Просто выставил перед собой обломок и ткнул им в оскаленную пасть.

Чудовище никак не успевало уклониться, да не стало и пытаться. Страшенные зубы попросту перехватили трость и легко перекусили палку, а заодно и электрическую батарею внутри.