Рамон фыркнул:

– Сам выкручивайся! Ты попросил меня помочь, подробностями делиться не пожелал. Вот и все, что я знаю.

– Сойдет, – кивнул я, поскольку патент частного сыщика и поручение от Банкирского дома Витштейна оставляли достаточное пространство для маневра.

Но врать не собирался. Более того, намеревался выложить все без утайки.

Честность в таких делах – лучшая линия защиты.

Ну или почти…

Я достал зажигалку и подпалил уголок полицейской карточки. Понаблюдал за разгорающимся огоньком и предупредил приятеля:

– Портье сам вызвался показать нам номер подозреваемого. Мы зашли, а там такой беспорядок…

И тут в дверь беспорядочно заколотили.

– Откройте, полиция! – заголосили на улице.

– Еще есть время сбежать через черный ход, – пошутил я, потом вздохнул и махнул рукой. – Ладно, отпирай…

3

Отпустили нас уже утром.

Сначала меня, через полчаса Рамона. Я дождался приятеля на скамье во внутреннем дворике Ньютон-Маркта и вместе с ним вышел на улицу. Там мы переглянулись и, не сговариваясь, заковыляли в «Винт Архимеда». Шли молча; сил на разговоры уже не осталось.

Разговорами нас занимали всю ночь.

Сначала опрашивали первыми прибывшие на место преступления сыщики, потом допрос продолжили два въедливых детектива-сержанта, а закончилось все крайне неприятной беседой с главой сыскной полиции Морисом Ле Бреном.

Наличие патента частного сыщика и поручение от Банкирского дома Витштейна изрядно выводило из себя бывших коллег, но уверен – без предъявления обвинений обошлось лишь потому, что никому не хотелось раздувать очередной скандал. Слишком уж резонансным оказалось убийство Исаака Левинсона и всей его семьи.

Вот и отпустили, взяв очередную расписку о неразглашении.

Плевать! Делиться подробностями с газетчиками я в любом случае не собирался. Не тот случай…