Инспектор обернулся и неожиданно сильным голосом, отнюдь не вязавшимся с его утонченной внешностью, рявкнул:

– Быстрее!

Дверца броневика распахнулись, и на подмогу сыщику бросились сразу три бойца спецотдела. Один из полицейских на ходу разматывал трос, но зацеплять и выдергивать входную дверь не пришлось: та распахнулась сама.

На крыльцо вывалился Лука с револьвером в руке; ближайший констебль тут же подбил его костыль, другой навалился сверху и вырвал оружие.

– Это наш охранник! – крикнул я и вслед за Мораном и еще одним бойцом спецотдела заскочил в фойе.

В лицо тут же поверяло лютым жаром. Палящее солнце, раскаленный песок и режущий глаза нестерпимо-белый свет. Я не сумел разглядеть существо, которое вышло из служебного коридора, увидел один лишь сияющий силуэт, и глаза тотчас наполнились слезами.

Странная система линз и окуляров, закрывавшая левый глаз бойца спецотдела зажужжала, шестерни принялись вращаться, меняя комбинацию, и вскинувший винтовку констебль открыл стрельбу.

Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Выстрелы прозвучали на удивление приглушенно, но ослепительная тварь задергалась в такт хлопкам карабина, ее плавное движение сменилось судорожными рывками, а потом сияние вдруг залило фойе, выжгло тени, ринулось волной ослепительно-белого света.

Удар принял на себя констебль. Алюминиевая фольга на плаще защитила его от магии, но и так бойца отшвырнуло к стене, а винтовка взорвалась всполохом электрических искр.

– Ифрит! – во всю глотку проорал Бастиан Моран, закрыл глаза рукой и принялся вслепую палить из странного на вид пистолета с посаженной под острым углом рукоятью.

Я выдернул из кармана «Зауэр», но прежде чем успел дослать патрон, в спину вонзилась целая охапка призрачных копий. Неведомая сила сбила с ног и заставила скорчиться на полу, в голове огненными росчерками вспыхивали, гасли и снова вспыхивали непонятные слова. Странно знакомые, словно давным-давно позабытые фразы жгли сознание и выворачивали его наизнанку; кто-то обращался ко мне и о чем-то просил, но смысл терялся, тонул и растворялся в заполонившей весь мир невыносимой боли.

Ифриту пришлось ничуть не лучше. Его ослепительное сияние враз погасло, а жар перестал жечь кожу порывами раскаленного пустынного ветра. И все же тварь сдаваться не собиралась. Сияющая фигура начала расплываться в нечто невообразимое, закручиваться смерчем призрачного огня, пульсировать синхронно с рвавшими мою голову словами.

– Сеть! – рявкнул Бастиан Моран, перезаряжая пистолет.

Переступивший через порог констебль закинул на плечо непонятную трубу, на задней части которой был навинчен баллон сжатого воздуха. Его напарник плюхнул на пол тяжеленный кофр и дал отмашку: