Я мог бы рассказать все Морану, но был уверен, что ни к чему хорошему подобная откровенность не приведет. Инспектор нам просто не поверит. Его интересуют лишь валики фонографа, и ничего, кроме них.

– Бастиан, мы ничем не можем вам помочь, – мягко и вместе с тем решительно заявила Софи. – Огромная благодарность за вашу заботу. Теперь мы можем покинуть это место?

Инспектор только развел руками.

– Ну разумеется! Разве я могу вас удержать? Идемте!

Мы вышли из дома, и отголоски лютого зноя раскаленной пустыни сразу ослабли, перестали опалять незримым огнем. Едва ли кто-то кроме меня ощущал нечто подобное, а вот я с нескрываемым облегчением глотнул уличный воздух, пусть не слишком свежий, зато не жегший легкие призрачным огнем. В голове кружилось какое-то воспоминание, но ухватить его никак не удавалось, и это просто сводило своей неправильностью с ума.

– Жан-Пьер, с вами все в порядке? – обратился ко мне Бастиан Моран.

Сорочка на спине промокла, а по щекам катились капли пота, но я заставил себя улыбнуться.

– Все хорошо, мсье. Просто зрелище не для слабонервных.

– О, уверен у вас с нервами полный порядок! – польстил мне инспектор и на миг придержал Софи. – Госпожа Робер, простая формальность…

Шофер, тот самый, что давал показания сыщику в штатском, взглянул на Софи как-то неуверенно и даже испуганно, а потом с облегчением вздохнул и замотал головой.

– Какого черта? – зло прошипел я.

Бастиан Моран лишь улыбнулся и протянул руку, помогая Софи забраться в салон экипажа. Та от его помощи отказываться не стала, уселась на сиденье и спросила:

– Не соизволите объяснить, к чему был этот фарс?

– О чем вы, госпожа Робер? – разыграл недоумение полицейский.

Меньше всего мне хотелось наседать на инспектора, но и промолчать было никак нельзя, поэтому я поддержал кузину.

– Это ведь было опознание, так?

Бастиан Моран улыбнулся.

– Неофициальное, – признал он и без того очевидную вещь.

– Зачем? – нервно и отрывисто спросила Софи.

Инспектор ненадолго задумался, затем пожал плечами.