– Ты ведь не собираешься палить из этой пушки? – опешил я. – Переполошишь всю округу!

– Это для тебя. Подстрахуешь, если что-то пойдет не так.

Я покачал головой.

– Обойдусь.

Электричество не для меня. Да и шум при выстреле будет просто адский.

Альберт с неохотой вернул лупару в кабину и предупредил:

– Я все сделаю сам, главное, не мешай!

– Ты уже говорил, – проворчал я, вытащил из кузова фургона сшитый из прочной черной ткани мешок и позвал сообщника: – Идем!

Поэт включил электрический фонарь и распахнул заднюю дверь дома, которая оказалась незаперта. Мы двинулись по коридору и вскоре очутились в темном холле, все окна которого были закрыты ставнями и завешены плотными шторами. Чудачества хозяина никого не удивляли, тот попросту ссылался на мигрень.

Поэт прошел мимо распахнутой кабины лифта к лестнице и начал подниматься на второй этаж. Я двигался за ним словно тень – неотрывно и бесшумно.

– Это здесь! – шепнул поэт, останавливаясь перед дубовой двустворчатой дверью. Его несколько раз приглашали сюда читать стихи на званых ужинах, и он неплохо ориентировался внутри.

– Если она заперта, мы пропали, – выдохнул я в ответ.

Альберт не стал гадать, он просто толкнулся внутрь, и створки легко распахнулись. Луч фонаря разогнал темень комнаты, высветил стол, кровать и накрытое простыней тучное тело на ней; размерами то ничуть не уступало тюленю.

Но главное – вампир! Бритый наголо кровосос оказался болезненно худым юношей с белой кожей и окровавленным ртом. Одеждой ему служила набедренная повязка, да еще на шее был застегнут металлический ошейник с проушиной для цепи.

Глаза молодого человека – человека?! – затягивала непроглядная чернота, он подобрался для прыжка, и, упреждая бросок, Альберт Брандт резко скомандовал:

– Замри!

Сила таланта сиятельного остановила вампира на полушаге, он враз растерял свою противоестественную грацию, превратился в неподвижную скульптуру. Меня приказ зацепил лишь самым краем, но и так странно изменившийся голос поэта, казалось, приморозил ноги к полу.

Я нервно передернул плечами, стряхивая оцепенение, и шагнул к пареньку. Кровосос напрягся, и Альберт поспешно повторил:

– Стой! Закрой глаза! Усни!

Но что-то явно пошло не так: вампир хоть и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, засыпать не торопился и продолжал буравить нас злым взглядом. План поэта отправился псу под хвост.