Не пришлось. Юный вампир размеренно сглатывал, вытягивая отравленную кровь, и так же размеренно поступала в вену Софи кровь чистая. Время от времени паренек устраивал передышки, устало отдуваясь и вытирая пот с худого лица, и тогда Ларсен оценивал состояние Софи. Высчитывал пульс, измерял давление и температуру тела, проверял реакцию зрачков и оценивал онемение правой руки. Нам он ничего не говорил, но, судя по спокойному виду доктора, лечение шло своим чередом.

Часы пробили девять, затем десять. Опустела одна бутыль с кровью, ее сменила другая. В лицо Софи вернулись краски, дыхание успокоилось и стало медленным и глубоким. Она будто расслабилась и стала не такой зажатой.

А вот о вампире того же сказать было нельзя. Движения его сделались неровно-ломаными, бледная кожа потемнела, на худых руках и впалой грудной клетке проявились и стали рельефными атрофированные до того мускулы. Лицо заострилось и словно бы повзрослело. Кровопийца не вытягивал из Софи жизненные силы, мощью его напитывало нечто совсем другое.

Растворенное в крови проклятие?

Я не мог знать этого наверняка, но был уверен, что ничего хорошего происходящие с вампиром метаморфозы нам не сулят. Стоило заранее озаботиться поиском осиновых кольев…

Альберт в одиночку прикончил бутылку вина и давно клевал носом; я не стал тревожить его, просто забрал лежавшую на коленях лупару и сместился в сторону, заняв позицию за спиной вампира. Тот никак на это не отреагировал, продолжая высасывать из Софи порченую кровь.

Доктор Ларсен подключил последнюю бутыль, когда пробило одиннадцать. Лечение подходило к концу, но кузина так до сих пор и не очнулась. Впрочем…

Я вспомнил благостное лицо толстяка, которого пользовал кровосос, и решил, что в этом нет ничего страшного. Главное – избавиться от проклятия.

Последний раз вампир оторвался от запястья Софи незадолго до полуночи. Он обессиленно завалился на спину и бездумно уставился в потолок. Каким-то невероятным образом бледный и худой задохлик превратился в подтянутого молодого человека атлетического сложения. Безвольное лицо стало резким и хищным, никак не изменились только глаза. Их, как и прежде, затягивала глубокая чернота.

– Ну что? – обратился я к доктору.

Ларсен заклеил ранки на запястье Софи кусочком лейкопластыря и широко улыбнулся.

– Смотрите сами!

Я на миг отвлекся от вампира и с облегчением перевел дух. Чернота на руке Софи рассосалась, словно ее и не было вовсе.

– Температура тела стабильная, – сообщил доктор Ларсен, изучив градусник, и вынул из вены иглу капельницы. – Это главный признак того, что порча побеждена.