– Только не заставляй на людях…
– Я не заставляю.
– Я вижу, ты хочешь.
– Хочу. Но ты говоришь, что это… небезопасно.
– Да. И больно.
– Но мне не больно.
Он смотрел на нее по-новому – с тоской. Как мальчишка, который зашел в магазин, увидел самую лучшую в мире радиоуправляемую машинку и которому скоро придется уходить. Одному, без машинки.
Один поцелуй. Всего один поцелуй.
Теперь дело было не в деньгах – совсем не в них. В который уже раз Яна прокручивала в голове одну и ту же мысль: «Так сколько он уже без женщины? Год? Два? Пять лет?» – ведь это должно быть тяжело. На вид ему лет тридцать-тридцать пять (точнее не скажешь), а в этом возрасте все еще «хочется», и даже очень.
– А ты давно… развился?
– Давно.
И с тех пор никого не целовал? Так, может, он вообще… девственник? И целоваться будет так же?
Ей вдруг, несмотря на остатки страха и шока от растворенных кружек, стало любопытно. Ведь он красивый мужчина – красивый. По-своему привлекательный, особенно когда не похищает ее, не привязывает к креслу и не опутывает проводами – хотя, теперь объяснимо и это, – ведь он, наверное, страдает?
А будь она сама «такой же», страдала бы? Конечно. И если бы вдруг узнала, что «где-то там» существует один-единственный человек на всем белом свете, способный выдерживать ее прикосновения, как поступила бы?
В первую очередь отыскала бы его. Присмотрелась. Если бы он ей понравился, постаралась бы познакомиться, а после подумала бы о сближении – ведь к тому моменту она бы явно истосковалась по ласке, по тому, чтобы быть «с кем-то».