– Можете? – Ани от волнения аж приподнялась со стула; девчонки, словно страусы, повытягивали шеи.
– Ожем. Олько а ва.
– Что? Что они говорят? – посыпались на меня вопросы со всех сторон.
– Они говорят, – ответила с гулко стучащим сердцем. – Что каждой из нас нужно взять «по два».
* * *
В гостиной дома, в котором Баал практически не жил, лежали два тела – одно мужское и одно женское. Ни выдоха, ни вдоха – лишь слабый пульс обоих оповестил бы медиков, если тех кто-то вызвал, о том, что люди еще живы.
Любой криминальный эксперт предположил бы две версии: либо острое наркотическое отравление, либо ТЕКС-сон – тот самый, искусственный, в который любили погружаться парами, чтобы видеть одно и то же изображение.
Вот только лежащие за руки не держались, и от этого вторая версия разлетелась бы вдребезги, впрочем, как и первая, потому что следов от уколов медики бы отыскать не сумели.
Посторонним показалось бы, что люди глубоко спят.
Но они не спали.
Баал Регносцирос, невидимый глазу и целиком перевоплотившись в демона, держал за шею мерцающий силуэт женщины – астральный план той самой дамы, которая объявилась этим утром в его гостиной.
– Пусти! – хрипела тварь, но демон оказался сильнее. – Пусти!
Он молчал. Сжимался вокруг нее черным клубящимся кольцом и не тратил энергию на разговоры. Держать ее было сложно – куда проще было провожать обычные людские души в ад, – но он старался. И знал: он продержит ее столько, сколько нужно, чтобы ни его жена, ни дочь никогда от деяний этого монстра не пострадали.
* * *
Дрейк запускал процесс, ради которого явился на Сатаахе. И для этого занимался тем, чем не занимался очень давно, – становился единым целым со своими людьми, с каждым из них. Нет более отдельных клеток, разъединенных процессов мышления – все подконтрольно одному – ему, руководителю. Единый поток сознания, единый ритм биения сердец, единый органический кластер и источник силы, направленный в центр ядра.