– Опачки, – обрадовалась я. – Это я удачно зашла. Тайлар Гиррес, голубчик! – жизнерадостно позвала я, проходя мимо бурляша.

Зверюга покосилась на меня и, тоскливо вздохнув, плюхнулась на бронированную попу. Бе-едненький, пожалела я его где-то в глубине души. После прислушалась и направилась туда, где слышалось тихое бормотание. Мой знакомец стоял возле загона с какой-то неведомой тварью и нежно ворковал с ней:

– Ну что ты не кушаешь? Не вкусно? Кушать надо, иначе сдохнешь, а мне за тебя, подлюгу такую, отписываться придется. Жри, говорю, зараза. Ну что ты упрямишься, Инесса?

И вот тут я поперхнулась, с возмущением разглядывая тварину, названную моим именем. Очередная помесь бульдога с носорогом, абсолютно лысая, с множеством складок и складочек, с длинным крысиным хвостом, увенчанным острым шипом, грустно смотрела на зеленого глазками-бусинами и тяжко вздыхала.

– Позвольте! – негодующе воскликнула я. – На каком таком основании это животное носит мое имя?

Тайлар Гиррес вздрогнул и обернулся ко мне. Его красивое лицо скривилось, и мужчина простонал:

– Опять вы.

– Собственной персоной, – кивнула я.

– Ну что вы ко мне прицепились? – Гиррес отошел от вольера с моей тезкой и направился в глубь своих хором. – Мало мне было неприятностей с командиром и его помощником, так вы снова тут.

– А нечего лапать было, – заявила я. – Так почему вы жуть эту моим именем назвали?

– А чьим? – искренне удивился ученый. – Такой же отвратительный характер, как у вас. Инесса и есть. Вредничает, ночью орет, других обитателей моей лаборатории доводит. Просто копия вы.

– Ну, знаете, это уже хамство! – возмутилась я.

– Ничего подобного, – Гиррес остановился и скрестил руки на груди, – суровая правда жизни.

– Да я милая!

– Магра тоже милая, но это не мешает ей быть сущей стервой, – парировало зеленое хамло.

Я медленно выпала в глубокий офигей и даже не нашлась что ему ответить. Это чего такое происходит-то, ась? Меня, самый идеальный идеал, стервой назвать? Дима-а-а, Рома-а-а, обижаю-ут! Ах да, они же наказаны, самой придется разбираться. Закатав рукава своей новой кофточки, я уперла кулаки в бока.

– Позвольте, – сварливым голосом произнесла я, – на каком основании вы меня всякими нехорошими эпитетами награждаете?

– Жизненный опыт, – ядовито ответил ученый и снова попытался от меня сбежать.

Сбежать! От меня! Щаз-з, не позволю! Обогнув вольер с зеленым недоразумением, я выскочила ему навстречу и преградила дорогу. Гиррес закатил глаза и страдальчески вопросил:

– И кто вы после этого?