— Тогда должно быть легче. Представь, что тебе всю кожу отделили от остального тела, разом, сплошным слоем, оставив только натянутую до струнного звучания сеточку нервов. Без разрезов, без всего. А потом начали прогонять через получившуюся полость сначала дико концентрированный солевой раствор, а потом и вовсе за кислоту взялись. И в разных температурных режимах, то крутой кипяток, то кипящий азот. И во время всего этого в макушку забивают здоровенный, ржавый, весь в заусеницах и сколах, железнодорожный костыль. Медленно и методично. Секунда за секундой, час за часом, неделя за неделей. И ты и рада бы кричать, да нечем — в лёгких плещется контактная жидкость, и в гортани она, и в желудок потихоньку просачивается…

Под конец рассказа Влады нас обоих трясло. Мутсу — от воспоминаний, меня — из-за внезапно слишком живого и детального воображения.

— А более гуманных методов разве нет?

— Не-а, — девушка глубоко затянулась. — Империя бьётся над этой проблемой который год, Китай проводит свои исследования, Европа тоже что-то химичит. Уж на что в Штатах народ прошаренный, но тоже глухо. Поэтому и стараются согнать под крыло той, у кого вот-вот будет Пробуждение, как можно больше Дев Флота. Пока что это единственный путь миновать хотя бы пятую часть всего комплекса модернизационно-эволюционного укрепления. Нам с Аней, можно считать, повезло — друг дружку пропаровозили, считай, половину пути нахаляву проскочили. Остальным так редко везёт…

Я попытался представить, как через эту процедуру проходит Карина или Грейс, или Виктория… И внутренне содрогнулся.

— Ж-ж-жесть…

— Именно. Но это того стоит, поверь. На все сто процентов чувствовать новые модели варсьютов — ради такого ничего не жалко.

Влада, потянувшись, зевнула и, покосившись на часы, задумчиво посмотрела мне в глаза:

— Так-с… Отчёты почти добила… В онсэн, говоришь, собираетесь?..

***

— Нас мало, но мы в тельняшках!

Раззадорившаяся, буквально проснувшаяся в горячем источнике Свирь азартно рубанула по воде ребром ладони, подняв нереально огромную тучу брызг.

— Ой, извините, — девушка покосилась на утирающихся нас и попыталась скромно раствориться в бортике и окружающей среде.

— Да-да, мы в тельняшках и нас мало, — с непередаваемой тоской и грустью ответила Влада. — А они в чулках и их реально миллиарды.

— Тогда смысл нам огрызаться, если всё равно мы все — заведомо покойники?

Умеет Грейс вопросы задавать…

— От тотального вымирания нас спасают две вещи. Первая — совершенно дикая, практически первобытная конкуренция между самими химе. А вторая — стадный инстинкт.