Что, вполне закономерно, и привело к тому, что ныне едва ли не каждый второй ребёнок, родившийся в Азии, является носителем того или иного архетипа поведенческой матрицы, выпестованной из мультиков и комиксов.

— Ж-ж-жесть, — дочитав, погасил планшет и убрал его в сторону.

— Ото ж, — с важным видом кивнула Карина. — Не боишься?

— Цундере в том или ином подвиде ещё можно пережить… А если яндере или его мутации… Отсюда до Чукотки долго добираться, если пешком бежать по воде?

Вместо ответа Свирь сграбастала меня в объятия и уронила на подушку, метким броском тапочка погасив свет.

— Успокойся, Ника, — в навалившейся темноте горячее дыхание Карины в мою шею вызывало странные, но исключительно приятные реакции. — Это всего лишь шутка была.

— В каждой шутке есть доля шутки, — буркнул я, зарываясь носом в пахнущие цитрусовыми волосы девушки. — Просто… Вдруг и в самом деле, психику девочке — с размаху да об колено, и осколки пересобрали в какую-нибудь хрень кровостынущую?..

— Да успокойся ты уже, — Карина крепче обняла меня, тёплой ладошкой скользнув под майку и уместив её между моих лопаток. — Всё с ней в порядке будет.

— Угу… А вдруг ревновать начнёшь, или что там ещё у воспитанных девушек положено делать в таких случаях?

— Пф-ф-ф, — фыркнула Свирь мне в плечо и приглушённо рассмеялась туда же. — Нормально всё, говорю же. И вообще, спи давай, ревнительница психики, завтра денёк тот ещё предстоит. Отбегаем так, что семижды по семь потов сойдёт, а там уже и будем посмотреть на твою Совку.

— Совку?

Карина, не удержавшись, уже в голос рассмеялась. Благо, для этого догадалась вновь влипнуть губами в моё плечо.

— Угу. Совку. Южноафриканскую. Цвет глаз и мимика у неё очень уж… аутентичные[1], - пояснила девушка, отсмеявшись.

Зацепив пальцами край одеяла, я каким-то совершенно цирковым пируэтом умудрился завернуть нас со Свирью в него, как в кокон.

— Карин, ты только при флагманах это не брякни, ладно? Не хочется испортить девчонке позывной.

— Скучная ты, Ника. За-ну-да, — по слогам, перемежая звуки с затяжным зевком, констатировала госпитальер. — Нормальное прозвище, что тут такого?

Впрочем, я её слова почти уже не слышал: усталость, накопившаяся за день, да коварная горячая вода онсэна, да сытные ужин и спецрацион, и всё это скреплённое горячим телом рядом и теплом, старательно удерживаемым добротным одеялом, всё же добрались до меня. Уже не слыша дальнейшего шёпота Карины, только крепче обнял её — и с чистой совестью отрубился.

Всё хорошо, прекрасная маркиза…