— Ты какие-нибудь другие слова знаешь?

— Знаю.

— И?

Я пожал плечами.

Ни что-либо говорить, ни куда-либо идти просто не хотелось.

— Эх, тяжело с тобой, Ника, — вздохнула Свирь. — Есть планы?

— Есть, — я покосился в сторону курилки. — Курит. Жрат. И спат.

Карина разом поскучнела и почти обиженно поджала губки:

— И всё?

— Нет, конечно, — я приобнял девушку за талию. — На первом месте самое важное.

— И что же это?

— Естественно, тебя тиск-тиск.

Свирь, явно уже собиравшаяся отоварить меня чем-нибудь подручным за показушное косноязычие, разом оттаяла и улыбнулась:

— Балда ты, Ника. И вообще, беги, дела делай, а мне в душ в срочном порядке надо, пока от примесей доковой санзоны волосы в солому не превратились.

***

Вернувшись от интенданта с первой частью подарка, упакованной в непрозрачный пластиковый кофр с архаичной сургучной печатью-пломбой, я обнаружил Карину, настойчиво делающую вид, что ей ни разу не любопытно, и потому усиленно читающую учебник по баллистике вверх ногами, и бумажный свёрток размером с тактический рюкзак, лежащий на моей кровати.

— Это что?

— Где? — И хлопает густыми и пушистыми ресницами непонимающе, да только искрящиеся яркой зеленью глаза выдают нешуточный интерес.