***

Новое пробуждение.

Ничего не болит. Слюна во рту есть. Язык влажный, подвижный. Зубы как-то странно ощущаются — кажется, мельче стали. Вместо ямки справа сверху, там, где был зуб мудрости — ровная десна. Ни дырки, ни бугорка. Слева та же картина — но там удалить не успел. Открошился кусок, и бес с ним. Не болит, есть не просит. Всё на потом откладывал поход к стоматологу. А сейчас, вроде как, и не нужно уже. Нет того зуба, и дырки нет.

Странно.

Пока валялся без памяти и сознания — неужели догадались починить тело?

А вообще — как я сюда попал?

И кто — я?

Глупый вопрос. Я — это я. Начиная той загадочной хреновиной, которой мыслю, и заканчивая неприятным, но пока ещё терпимым ощущением наполненного мочевого пузыря.

Доктора нет. В палате пусто. Приглушённый свет не режет глаза, что уже хорошо.

Мерно пищит аппаратура.

Непривычно ощущать густую шапку требующих срочной помывки волос.

Это ж сколько меня по Тьме носило, что такой хаер нарасти успел?

Ревизия памяти, увы, почти ничего не дала. Имя — Николай, возраст — три десятка лет с хвостиком, хвостик — размером с гулькин буй. Семья — пустота. Дети — пустота. Работа, навыки — аналогично.

По привычке почесал шею — когда скребёшь ногтями щетину, мысли как-то более организованно бегать начинают. Это у мелочи всякой желторотой раз в день станком прошёл — и шкурка как новая, гладкая и мягкая. Память же подсказала, что со мной такие фокусы не проходили со школы. Какой школы? А Тьма её знает…

Но — сюрпризы только ожидали меня.

Сначала — щетины не нашлось. Кожа — нежная, какая-то подозрительно бархатистая и гладкая. Не может такого быть. Слишком плотно сидит в сущности рефлекторная потребность дважды в день выскабливать опасной бритвой успевшие отрасти волоски. Но — ни застарелых шрамов, ни волос. Тут два варианта. Самый невероятный — меня запопаданило в тушку подростка. Более реальный — хватанул крайне серьёзную дозу облучения. В пользу первого явственно говорит прекрасное самочувствие и ясность сознания — если, конечно, этот рассыпанный паззл можно назвать сознанием. Вероятность второго отвергается наличием гривы тёмно-каштановых волос. Не может радиация избирательно поражать организм. Да и язвы — если бы они были — не почувствовать было бы невозможно.

Перестав искать щетину, подёргал себя за волосы. Нет, свои, родные. Правда, седых не видно, хотя помню, что левый висок почти на треть побелел. По какой причине — не знаю сейчас.

Но — одно успокаивает — волосы свои. Не парик, и то хлеб.