Один глаз заплыл, Митч не мог дышать через сломанный нос, но был жив. Мог двигаться. Мог думать.

На данный момент и этого хватит.

В квартире было пусто. Солдаты исчезли.

Они бросили Митча здесь.

Человек.

Одно слово – суждение, приговор – спасло ему жизнь. У солдат ЭОН не было ни времени, ни сил возиться с кем-то столь незначительным.

Митч со стоном поднялся на четвереньки. Память путалась, в голове всплыли слова солдат.

Мы его взяли.

Понадобилось много времени, чтобы слова укоренились в разбитом черепе Митча.

Виктор.

Он нерешительно поднялся на ноги и огляделся, осматривая разгромленную квартиру, окровавленный пол, собаку, лежавшую на полу неподалеку.

– Извини, мальчик, – пробормотал он, желая сделать для Дола больше. Но только Сидни теперь могла ему помочь, и Митч понятия не имел, где она. Он стоял там, среди бойни, разрываясь между необходимостью ждать ее и необходимостью найти Виктора, и на секунду эти две силы, казалось, разделили его физически.

Митч не мог решить и то, и другое и знал это, поэтому спросил себя, что бы сделал Виктор? Сидни? И когда ответы совпали, он понял.

Митч должен был уйти.

Вопрос был в том, куда идти.

Солдаты забрали его ноутбук, и он разбил свою основную камеру, но теперь присел – что, как оказалось, причиняло столько же боли, сколько и подъем, – и нащупал под диваном маленький черный ящик и подключенный к нему смартфон.

Своего «дворецкого».

В старых черно-белых фильмах, которые он всегда любил, хороший дворецкий не показывался, пока в нем не возникала надобность. И все же всегда был там, невинно маяча на заднем плане, и, казалось, всегда знал, что происходит в доме.