– Я бы не был в этом так уверен, – сказал Виктор, заставляя свой голос сдерживаться. – Но должен признать, это не совсем по-спортивному.

– А мы и не играем. Ты убийца и сбежавший осужденный, а это тюрьма.

– Когда же прошел мой суд?

– Ты его пропустил.

– А Эли?

– Он служит другой цели.

– Он играет с тобой, – усмехнулся Виктор. – А к тому времени, когда ты поймешь как, будет слишком поздно.

Стелл не попался на удочку, оставив Виктора в тишине. У него кончалось терпение и выходило время. Он посмотрел на камеры. Может, он и в клетке, но подготовился к этому. Оставил себе ключ.

Вопрос в том, где сейчас Доминик Рашер?

* * *

Дом потянул стальные наручники, но они были прикреплены к столу.

Три года он боялся очнуться в камере ЭОН. Вместо этого он очнулся в комнате для допросов.

Дом сидел на металлическом стуле, прикованный наручниками к стальному столу, совершенно один. Единственная дверь была заперта, панель управления на стене горела сплошной красной линией.

Его охватила паника, и Дому пришлось напоминать себе: они не знают, что он ЭO.

Еще нет.

И так должно быть как можно дольше.

Дом действительно оказался в ловушке – он мог выскользнуть из времени, но это ни черта бы не помогло, потому что даже вне времени он все равно был бы прикован к гребаному столу. И облажался бы еще сильнее, потому что в тот момент, когда Дом возвращался в реальность, возникал разрыв между тем, где он был, и тем, где он оказался. Это выглядело как заикание, глюк, сбой. Но в таком месте, как ЭОН, глюков не было, и все, кто следил за ним через камеру, поняли бы, что это значит. Кто он.

Итак, Дом ждал, считая время в своей голове, гадая, где сейчас находится Эли, надеясь, что Виктор, по крайней мере, ушел.

Наконец панель превратилась из красной в зеленую.

Дверь открылась, и вошли два солдата.